Но вот он обошёл стол и сел в своё кресло, уперев локти в столешницу, подпёр кулаками квадратный подбородок.
— Я слушаю вас.
Поза какая-то… хм, задумчивая. Она сморгнула и положила злополучный листок перед ним.
— Что здесь написано?
Он некоторое время, не меняя позы и скосив вниз глаза, читал эти несколько слов, а потом в недоумении уставился на неё.
— Кто это написал? Что не один из моих детей, могу ручаться, они пишут из рук вон плохо. Как будто камнепад случился и все буквы разбросал и покалечил.
Ена фыркнула:
— Я за ними повторяла некоторые буквы и написала, произвольно соединив в слова, особо понравившиеся. Показывала, как надо их писать. А они вдруг увидели в этой тарабарщине слова, фразу. Так это или пошутили?
Он прикусил губу. Или озадаченно, или чтобы не смеяться. Она не поняла, но заранее нахмурила брови.
— Вы написали здесь: “Я плююсь огнём”. Как вы умудрились составить фразу, не зная, что написали, я не представляю, и склонен думать, что вы мне просто морочите голову, говоря, что не умеете писать, — он смотрел на неё, чуть наклонив голову к плечу и слегка в недоумении уставившись на девушку.
Клубничкина фыркнула.
— Я за этим к вам и пришла. Чтобы вы меня научили читать по — вашему. Писать я и сама научусь, сидя на занятиях с близняшками. Мне бы знать, что я вырисовываю.
— Кто? Я буду вас обучать? Но когда? И потом, можно же кого-то нанять, более сведущего в этой профессии.
— Но тогда ВСЕ будут знать, что я не умею читать. Улавливаете, нет, мою мысль? Я — гувернантка! И всякий будет ржать надо мной, совершенно не понимая, что я читать-то умею, как и писать, но совершенно на других языках! Это вам, — она ткнула пальцем ему чуть не в лоб, — вам лично понятно? Эх, книжку не принесла свою, посмотрела бы я, как вы почитали бы из неё.
Граф, сначала отшатнувшись от её блестящего, кроваво-красного ногтя, снисходительно улыбнулся:
— Меня это не затруднит, с магией ВСЁ возможно.
— Ах, с магией… Значит ли это, сударь, или как вас там, ваше сиятельство, что вы отказываете мне в такой чести, быть обученной вами грамоте, а именно, чтению? — она прищурилась и её пухлые, соблазнительные губы превратились в тонкую, сплошную линию.
Граф Петрус нахмурился и невольно помахал перед собой ладонью, как бы смахивая этот образ — злой и разгневанной девушки.
— Я согласен, — сглотнув, быстро сказал он, — только не делайте так больше, это страшно!
Она, прищурив один глаз и подняв противоположную бровь, уставилась на него:
— Как не делать?
Бедный граф понял, что сболтнул явно лишнее и поспешил отказаться от сказанного:
— А, не важно. В общем, я согласен. А вы… научите меня своим языкам? Ну, хотя бы читать.
Она улыбнулась, облизнув верхнюю губу:
— Разумеется, мах на мах. Вы мне, я вам.
Он снова завис, не спуская взгляда с её губ. Стал задумчив и рассеян. Наверное, именно в такие моменты можно мужчине подсовывать на подпись любые бумаги, подмахнут, не глядя.
Ена с некоторым удивлением смотрела на мужчину. Неужели запал на неё? Вот ей лично он — по барабану. Вот совершенно. Если уж старший его брат не смог сломить её упрямство и уговорить на… хм, неважно, что, то куда уж этому, да ещё с таким “хвостом”, двумя, если что.
Она ехидно хихикнула. Шустрая маман у близнецов. Свалила в дали-дальние и колупайтесь тут, как хотите. На минутку графа стало жалко. Но только на минутку!
— Когда начнём? — интересуется граф, снова наклоняя голову вбок.
— А вы не могли бы вот так не делать, — вдруг, сама не зная, почему, разозлилась Клубничкина. Теперь настала очередь недоумевать ему:
— Как? Не понял, — пробормотал он.
— Вот так, — она склонила свою голову, показывая, как именно. — Меня прямо трясти начинает от этого. Так и вижу братца вашего. Так бы и загрыз… эээ… треснула чем-нибудь тяжёлым по его головёшке.
— Чем же он вас так достал… — пробормотал Петрус.
— Ну да, а то он тут был розовый и пушистый и никого не доставал, — фыркнула Ена.
Граф расхохотался от такого сравнения.
— Уж не пушистый, и не розовый точно. Скорее…
— Зелёный, какой же ещё, — скривилась девушка, — не зря же его Горынычем зовут все в офисе.
— А… что такое это — Горыныч?
— А, так вы не знаете? — охотно просветила сиятельство Ена, — у вас, что, таких сказок нет, про змеев-Горынычей? А у нас есть. Это рептилии такие, летающие и огнём пуляющиеся… Вот так — фух! — она дунула в его сторону и окутала запахом мяты, — и огонь из пасти. Ну, их ещё по благородному называют драконами.