— Жаль… Придётся тогда съесть тебя. Ой, ладно, не пугайся, просто покусаю. Слушайте, а кто тут так хохочет-то? Прямо до мурашек по спине!
— Хохочет? Ну, мы же все смеялись… — хихикнула сестрица (не)Алёнушка.
— Ключевое слово здесь — смеялись! — подняла она палец. — А этот некто просто зловеще, так, хохочет, как орк! наверное… У вас тут орки водятся?
— Замок, наверное. Он любит иногда… пошутить.
— Фууу… Орки! Давно их извели!
— Бедные орки…Так он, что, и вправду у вас живой, замок ваш?
— Ну, да… Он, вроде, как наш родовой фамильяр.
— Упс… Надо же… Тогда с ним, как с домовым, дружить надо, — протянула гувернантка. Дети переглянулись:
— А кто такой домовой?
— Обязательно расскажу, когда спать ляжете. Страшилки на ночь никто не отменял.
Дети угомонились очень быстро в предвкушении рассказок на ночь. Брат развалился, небрежно прикрыв себя одеялом только до половины и то, босые ноги всё равно умудрился вытащить наружу и шевелил то и дело пальцами. Сестра сразу натянула одеяло до подбородка в ожидании страшилок.
Ена поставила кресло-качалку между кроватями и спросила:
— А про что вперёд рассказать — про домового или про скальпы? Кто-то, вроде, хотел подробности, — и со значением поиграла бровями.
Они переглянулись и оба синхронно пожали плечами.
— А где пострашнее? — деловито спросил Мэйнард.
— Ой, даже не знаю… Смотря как рассказывать. Ладно, начну с домового. Итак…
Элла предвкушающе пискнула и натянула одеяло до самых глаз в ожидании сказки.
— Ладно, сами напросились, — и громким голосом провозгласила, — Сказка! Страшшшшная…
Дальше пошли в ход истории из Енкиного лагерного детства про “чёрные руки”, чёрное пианино”, летающие гробы и так далее, и тому подобное. Девушка с воодушевлением живописала ”ужасы” своего пребывания на летнем отдыхе:
— И вот сидят они вокруг костра, пламя трепещет на ветру, озаряя неровным, зловещим цветом их лица и вдруг раздался стук… Цок, цок, цок… Это шёл чёррррный конь с всадником без головы… Он разыскивал того, кто отрубил его голову… Но тот был неуловим… Потому и звали его все — Неуловимый индеец Джо.
Дети замерли, затаив дыхание.
Гувернантка посмотрела на испуганные глазёнки и решительно остановилась:
— Всё, на сегодня сеанс страхотерапии закончен. Сейчас про добренького домового и баиньки. Итак…
…Жил был домовой по имени Оле Лукойе.
Он был такой добрый, что даже слов плохих не знал. Никаких, и всегда плакал, если кто-то при нём говорил гадкие слова. А если он плакал, то тут же шёл дождь и очень сильный. Поэтому он для себя лично всегда таскал под мышкой два зонтика. Оба были не простые, а волшебные! Для тех, кто вёл себя хорошо, он открывал зонтик и раскручивал его красивыми картинками, и эти дети видели яркие, разноцветные сны, волшебные, про разных драконов, фей, гномиков…
— Нууу, какие же это сказочные, — недовольно протянул мальчишка. — Их полно у нас.
Ена озадаченно подняла бровь, но тут же решительно сказала:
- Раз так, я открываю свой зонтик, чёрный, без всяких сновидений! А с красивыми, “неволшебными”, героями закрываю на сегодня окончательно!
И, если Мэй начал с азартом орать и колотить ногами под одеялом:
— Ещё, хочу ещё про чёрные пианины!
То бедная Элечка взмолилась о пощаде.
— Леди Йена, я боюсь, правда-правда! Страшные сказки я не очень. Мне бы лучше про этого… Оле с зонтиком. Только не говорите моему папе, что я боюсь, — шёпотом добавила она, — он будет сердиться: “Драконы ничего не боятся!” Я, кажется, совсем не дракон… Я…
— Кролик ты, — хохочет брат, — пушистый и с хвостиком.
— Так, с этого места поподробнее, — строго посмотрела на каждого по очереди Клубничкина, — кто такие драконы и при чём тут вы?
Дети охотно уселись и стали рассказывать, перебивая друг друга:
— Ну, как же, мы же по пра-пра-пра-дедушке — Лохикарме-Силмэ…
— Драконы, значит, но…
— По пра-пра-пра-бабушке Льёнанес-Силмэ…
— Теперь только в восемнадцать лет можно определить магически, кто мы — те или другие!
— Ладно, считайте, я вам бошку задурила, а вы мне. Всё, снусмумрики! Спать!
— Леди… А завтра будут сказки?
— А кто такие снуму… рики?
— Ооо! Это целое семейство было! Мумми-тролли, снусмумрики, шляпы волшебные. Так и быть, поведаю вам, но — завтра! А сейчас — чтоб я вас не слышала. Буду сидеть в соседней комнате и вспоминать про снусмумриков, чтобы вам завтра рассказать, и, если услышу хоть шорох, всё, покусаю!