Поманив к себе Калю, шляхтич подступился ближе, разглядывая сидевшего за столом рыцаря. Покрытая кольчужным капюшоном голова покоилась на ладони, локоть прочно упирался в столешницу; словно рыцарь присел отдохнуть, да так и уснул. Длинный белый плащ спадал с плеч, укрывая колени и часть пола под ногами. Рассеченный красной полосой щит с закругленным концом лежал поодаль, словно выскользнув из ослабевшей руки. Пластины брони должно быть когда-то блестели, так что можно было увидеть собственное отражение. Теперь же металл потускнел, покрылся темным налетом.
Каля нагнулась, разглядывая рыцаря. Казимир прошелся по пещере, осматривая каждый укрытый тенью угол, но кроме пыли и пауков ничего не нашел. Ни черепков от посуды, ни ржавого оружия, ни обрывков кольчуги. Словно рыцарь пришел в чем был, наперед зная, что не видеть ему больше ни неба, ни человека.
— Доспех справный, — оглядев латы, обронил комес. — Должно быть, знатный был при жизни, и богатый. Одна насечка стоит доброму оружейнику нескольких дней кропотливой работы.
— Молодой был. Немногим старше тебя, шляхтич.
Казимир украдкой метнул в разбойницу быстрый взгляд. Присев перед рыцарем, Каля рассматривала бледное лицо, окаймленное небольшой, аккуратной бородкой. Глубокие морщины пролегли у бескровных губ, словно и в смерти рыцарю не давала покоя давняя печаль. Волосы были заправлены под кольчужную сетку, только несколько прядей, черных и гладких, как смола, выбились на бледный лоб.
— Пойдем, Калина, — позвал Казимир.
Сколопендра с сожалением оглянулась на пустую пещеру, посмотрела на рыцаря. Бледное едва не до восковой белизны веко чуть дрогнуло. Сколопендра застыла, напряженная как стрела.
— Иди сюда! — Махнула она рукой комесу. — Я что-то видела!
С минуту оба пристально изучали безымянного рыцаря.
— Холодный, — приложив два пальца к щеке стража, сказал Казимир. Нагнувшись, шляхтич приложил ухо к ледяному доспеху. — И сердце не бьется. Показалось тебе, Калина.
Сколопендра выглядела разочарованной. Брови печально изогнулись, губы дрогнули.
— Я видела, — повторила она.
Казимир вздохнул, ласково проводя ладонью по мокрой косе разбойницы. Каля вздрогнула. Зеленые глаза её распахнулись, вытянутый, чуть дрожащий палец нацелился на рыцаря.
— Вот! Только что снова дрогнуло!
Сбросив с плеча руку комеса, Сколопендра размашисто шагнула к столу. Склонилась над ним и, лизнув палец, сунула его под нос рыцарю.
— Он не мертвый! — Торжествующе воскликнула она. — Иди, сам глянь, коли не веришь. Дышит он! Как есть дышит! А что сердца не слышно, так ты на его латы глянь — небось, на двоих человек достанет металла! Эй, — уже не сдерживаясь, потрясла за плечо спящего стража разбойница, — милсдарь рыцарь, очнитесь! Просыпайся, твоя благородность! Вставай! Путники к тебе завернули! Не слышишь ты, что ле? Милсдарь?
Чего только не делали Казимир и Сколопендра, пытаясь пробудить рыцаря. И кричали, и трясли за плечо. Каля даже принялась растирать ему виски, но быстро поняла тщетность всех ухищрений. На все уловки, на уговоры и убеждения, рыцарь оставался нем и неподвижен. Холодный, как и камни, окружившие его со всех сторон.
— Ничего не понимаю, — опускаясь на край стола, признала Сколопендра. — Ежели жив и спит, чего бы ему не проснуться? Не схорониться же он сюда пришел? Да и пыль, и латы евойные навроде как древние, таких теперича не куют, это и ты, шляхтич, подтвердил. Вертать нам чтоле обратно, да через второй ход брести неведомо куда?
Казимир мерял взглядом бесстрастное лицо спящего рыцаря. Только не темный свод пещеры, и не потускневшие латы видел он в тот момент. В лицо ему едва не пахнуло запустением и увядшими травами, почти оглушило вязкой многовековой тишиной. Встав напротив Сколопендры, бездумно вертевшей в руках кувшин, Казимир положил руку поверх пальцев разбойницы.
— Ничего не вспомнила? — Мягко, почти ласково спросил шляхтич. Каля замерла, хмуря брови. — Люди, на вид мертвые, на деле скованные колдовским сном. Пустые чертоги. Стражники, безучастнее, чем железо их мечей. Ужели ничего не шевельнулось?
Сколопендра одними глазами стрельнула в рыцаря.
— Замок Стреха? — Осипшим голосом произнесла она. — Энто ж что, мне его целовать придется?
Казимир отступил, глядя мимо разбойницы. Сколопендра медлила, словно ждала какого подвоха, да все посматривала на комеса.
— Целуй, — приглашающее подстегнул шляхтич.