Пустой, тусклый взгляд тяглового животного, бездумный, незамутнённый ничем. Ни мыслью, ни чувством. Только ожидание приказа и готовность работать – тупая, покорная готовность.
Игорь содрогнулся. Так вот как он выглядит со стороны. Вот как выглядел, должно быть, герой одного рассказа, который носил цветочки на могилу любимого хомяка… или это была мышь?* (*имеется в виду рассказ «Цветы для Элджернона» Д. Киза)
- Вина! – приказал хозяин лаборатории. – Мне и моим гостям. Живо!
Итиол ничем не показал, что услышал приказ. Он постоял секунду, глядя на хозяина, потом развернулся и ушёл, топая тяжёлыми башмаками.
Карлик неожиданно ловко вскочил на высокий табурет, что возвышался возле стола с ретортами. Поёрзал на сиденье, устраиваясь поудобней.
- Мастер, - почтительно сказал магесса. Он стояла возле Игоря, просительно сложив ладони, и склонив голову. – Я…
- Пусть он скажет, - перебил бородач. – Зачем ты пришёл, убийца магов? Что тебе здесь нужно, отброс общества?
Ага, понятно. Карлик, маг и прочая и прочая - изрядный тролль. Проверяет гостя на устойчивость. Ну прямо менеджер по кадрам…
Табурет или что другое хозяин гостям не предложил. Игорь пошарил взглядом по лаборатории, увидел нечто вроде песочных часов – кованый металл с финтифлюшками, внутри толстый стеклянный цилиндр с тонкой талией. За пыльными боками цилиндра виднелась горстка чёрного песка. Хорошие часы, высотой как раз с барный стул.
Капитан Роберт ухватил девайс, подтащил поближе и плюхнулся задом на круглый торец часов.
- Итак, магистр земли, воды и воздуха. Академик и прочее… - он ткнул пальцем в реторту: - Что лично вы сделали для спасения Анклава?
Карлик побагровел. Игорь даже испугался, что переборщил, и заслуженного мага сейчас хватит удар.
- Как вы смеете… - начала магесса.
Хозяин лаборатории хлопнул ладонью по столу. Реторты зашатались.
- Подожди, девочка. Дурень прав. Как правы все дурни.
Карлик схватил в горсть бороду и сжал, как будто хотел оторвать её с корнем.
- Весь магический совет, десяток жирных глупцов три месяца чесали языками. И что сделали? Ни-че-го. Ничего! Только потравили друг друга. Глупцы. Нашли время…
Карлик привстал на табурете:
- Посох Старшего с тобой?
Игорь без лишних слов выложил перед собой на стол витой посох – символ власти.
Бородач оглядел посох.
- Да, это он. Туда ему и дорога.
Кого он имел в виду, тоже было понятно без лишних слов.
Карлик несколько секунд пристально смотрел на посох, так что Игорю показалось, что маг сейчас схватит символ власти Анклава и прижмёт к себе, как родного. Но он ошибся. Не жадность была в глазах бородача, а нечто другое.
- Забери… это. Возьми себе, если хочешь, - брезгливо произнёс хозяин лаборатории. Потом ловко соскочил с табурета, и, проворно перебирая кривыми ногами, забрался по стремянке у стены. Там, до самого свода, сложенные в нишах стены, лежали книги. Не свитки – настоящие, полноценные тома.
Карлик принялся перебирать толстые тома, бормоча под нос: «Нет, не то… ауризация божественного вмешательства… Выжимки и квинтессенции мочи пустынного ящера – в жопу квинтессенцию… Экстрактивная дисфункция и её влияние на заклинание безбрачия… в задницу безбрачие. Ага… вот!»
Карлик с трудом вытянул из стопки потрёпанный том в тёмно-вишнёвом переплёте. Пристроил книгу подмышку, и принялся спускаться со стремянки, тяжело шлёпая тапками по перекладинам.
На предпоследней ступеньке он пошатнулся, потерял тапку и съехал до пола, простучав задницей по перекладинам.
Взметнулась пыль. Книга тяжело ударилась о столешницу.
- Вот, - повторил карлик. – Я читал её сотню раз. Каждый раз нахожу в ней другой смысл. Иногда я думаю, что в ней нет никакого смысла.
Игорь, с молчаливого согласия хозяина, открыл книгу, перевернул несколько страниц. Толстые листы переворачивались с трудом, будто нехотя. Каждый был украшен рисунком, яркие краски которого не потускнели от времени, и светили с каждой страницы красным, синим и золотым.
- Это же… - Игорь вгляделся в рисунки.
- Да, - ворчливо сказал карлик. – Это они. Заклинания. Те, что лежат в хранилище – тоже копии.
Да, это были заклинания, тщательно нарисованные неведомыми мастерами каллиграфии. Каждое занимало одну страницу, возле каждого помещался столбец текста с пояснениями.