А тот уже едва сдерживал себя. Но пересилил ненависть. Не за тем ведь явился. Индифферентно застыли у двери и равнодушные, закамуфлированные мордовороты. Те еще сыщики! Можно было бы и по ним пройтись, но Александр Борисович никогда бы не одобрил еще и таких Филиных «штучек», — «приколов», иначе говоря. Ну, и не надо. Интересно, какие меры сейчас предпримет «полковник ми…»?
— Сумку вашу предъявите, — жестко сказал он.
— Какую сумку вы имеете в виду?
— Вашу. В которой вы оставляете мобильный телефон и, очевидно, кое-что еще.
— Ах, вы это имеете в виду, господин пол… Нету у меня сумки. Сюда я ее не приносил, у хозяйки, на Лесной, семнадцать, ее тоже теперь нет, сумку еще рано утром отправили в Москву. Наверное, уже прибыла по адресу. Документы в ней очень серьезные. Их буквально с болью сердечной и робкой надеждой на окончательную победу справедливости в этом городе вручили… Я не могу вам назвать имени этого человека, передавшего мне папки от господ… как же их? A-а, Захарикова и Плюхина, которого здесь, у вас, почему-то обзывают Плюшкиным, — я слышал от одного пьяного сторожа. И совершенно напрасно, та же Ефросинья Дмитриевна, ну, хозяйка моя, утверждает, что он — очень трогательная личность. По секрету скажу, он даже любовь ей, вместе с деньгами, конечно, предлагал, да у нее времени вроде бы тогда не было, а так-то? Почему бы, говорит, и нет?.. Так вот, одни документы, что от Захарикова, как сказал этот человек, касаются обстоятельств смены хозяев у производственного объединения «Универсал», косвенно задевая и судьбу убитого владельца Бориса Борисовича Краснова. А Захариков, мол, прямо заявил, передавая папки, что ему, мол, осточертело маяться во лжи. Говорил, что изоврался так, дальше сил нет. Но это он только этому человеку сказал, а на суде, добавил, ни слова не произнесет, потому что боится чьей-то мести. А что, господин полковник, вполне возможно, лично я его очень хорошо понимаю… Что еще? Имеются в папках, уже в других, также весьма любопытные материалы, но я их тоже не смотрел, не мое это дело, да мне и не нужно. Это — по поводу действий местной финансовой «пирамиды», которая именовала себя «Мега Инвест Групп». Она, если вы не в курсе, относительно недавно приказала долго жить, предварительно, говорят, крепко ограбив население. Нет, ну надо же быть такими сумасшедшими! Фактически отдавать задаром свои деньги, а потом жаловаться, что инвестор их не возвращает? Впрочем, говорят, место той, покойной «Меги», заняла сейчас, я слышал, ее родная сестрица? Не в курсе? Все никак времени нет сходить бы да посмотреть, чего снова дуракам предлагают-то? Ну, да и это не мое дело, Степан Ананьевич. Пусть занимаются им те, кому положено, Служба экономической безопасности, к примеру. Милиция-то здешняя, я смотрю, внимания на этих откровенных жуликов не обращает. Как и районная прокуратура.
— Значит, с болью сердечной? — со сокрытой угрозой произнес Крохалев.
Филя заметил, что он в буквальном смысле «зациклился» на этой фразе. Вероятно, наглое Агеевское напоминание об украденных документах било полковника острым ножом именно в сердце.
— Так точно. А если у вас другие сведения, не верьте.
— Да, вы правы, у меня совершенно иные сведения. Кстати, зачем вам понадобилось, забрав какие-то бумажки, еще и убить господина Плюхина? Причем с присущей «беспределыцикам» жестокостью? Ножом — в горло! Ужас!
Крохалев проследил, как вздрогнули разом женщины, уставившись на своего телохранителя с неподдельным страхом.
«Ага, — полковник вспыхнул от радости, — знает кошка, чье мясо съела! И вот теперь их можно «колоть» по одной! Но — не сразу… Потом…».
— Не может быть, — спокойно отреагировал Агеев и пожал плечами. — Такой милый человек, говорят, зачем же мне-то его было убивать? Я ведь даже и не знаком с ним. Что-то у вас не так, что-то вам, наверное, напутали нехорошие люди, господин полковник. Вы уж проанализируйте там, у себя, чего ж зря-то? Вон, и женщин напугали. Будто я монстр какой-то. А я — ни сном ни духом, уверяю вас. Так когда ж эта беда-то с ним случилась, о Господи?..
— Утром. Сегодня.
— Сегодня?! Ничего не понимаю… Катерина Ивановна, Вера Борисовна, подтвердите, пожалуйста, что я появился у вас совсем рано… А часть вчерашнего вечера и всю ночь напролет я, извините, господин полковник, но мне неудобно говорить такое при женщинах, право, неловко. Но, клянусь вам, а Ефросинья Дмитриевна может подтвердить… — Филя засмущался оттого, что вынужден говорить правду, которая должна скомпрометировать его любвеобильную хозяйку. — А мне надо было очень рано попасть на автобусную станцию, чтоб передать сумку с документами, коллега уезжал. Вот и все. Какие еще у вас вопросы ко мне? Я готов отвечать, вы видите, на любые ваши вопросы, если только они не касаются…. Ну, некоторых интимных сторон, извините…