— Если не считать того, что машину расстреляли довольно основательно. Более десятка пулевых отверстий. Она, к сожалению, не моя, а хозяйка ее, Вера Краснова, сестра убитого бизнесмена, одолжила ее мне для поездки к вам. Такая вот история, понимаете ли.
— Да что вы? Так надо же немедленно предъявить автомобиль экспертам! — прокурор словно обрадовался тому, что нашлось конкретное дело.
— Неплохо бы. Но если можно, то поскорее бы. А то мне ведь еще обратно ехать надо. И еще просьба, Борис Анатольевич, если разрешите?..
— Да, конечно, слушаю.
— Желательно не поручать расследование эпизода господину Сутягину. Иначе вещдоки будут безвозвратно утеряны, а факты подтасованы.
— Я в курсе, — неохотно ответил прокурор и нахмурился, Ему явно был неприятен разговор на эту тему. — Разумеется… — он тут же нажал клавишу интеркома и сказал: — Анна Сергеевна, пригласите ко мне Селезнева. Срочно. Пусть он возьмет у господина Турецкого ключи от машины и сделает то, что нужно. Акт экспертизы — ко мне на стол. — Отключился и сказал с покровительственной интонацией: — Можете не сомневаться, Александр Борисович.
Он с пытливой цепкостью посмотрел на гостя через круглые очки, так когда-то на фотографиях выглядел известный Андрей Вышинский. Александр Борисович, проведя такое сравнение, тут же подумал, что оно отнюдь не в пользу Сердюка. Хотя кто знает? А вдруг он в самом деле не в курсе родственных связей своих руководящих кадров? Хотя тот же Вышинский, возможно, не допустил бы подобного. Впрочем, кто их теперь знает…
Размышляя, Турецкий как-то не обратил внимания на то, что прокурор по-прежнему с ожиданием смотрит на него. Ясно же, что ему нужно! И наверняка причину заторможенной реакции Турецкого он объяснил себе происшествием на трассе. Обстреляли все-таки…
— Простите, Борис Анатольевич, — словно бы спохватился Турецкий, демонстрируя, что он действительно еще не отошел от недавнего стресса, — все необходимые документы я привез. Разрешите вам представить их? Кроме того, я мог бы устно добавить еще кое-что, представляющее несомненный интерес для будущего следствия, но акт экспертизы по одному их криминальных фактов будет готов только к вечеру, криминалист обещал постараться. А лист текста можно и передать на ваш И-мейл.
— Хорошо, — нетерпеливо ответил прокурор, — доставайте ваши секреты. Меркулов утверждает, что работа проведена серьезная. Посмотрим?
— Разумеется…
Александр Борисович вытащил из сумки папку с документами, которые он отобрал из всех других папок, где было много материалов, не имеющих прямого отношения к указанным делам. Плюс — выложил на стол несколько кассет с записями признательныx показаний фигурантов.
— Это все? — спросил прокурор.
— Пока, Борис Анатольевич. Жду новых показаний относительно убийства гражданина Плюхина, проще говоря, бобровского ростовщика. Они поступят, как только Филипп Агеев окажется в Боброве. И в том случае, если подозреваемый нами гражданин Захариков еще будет к тому времени жив. Что — под большим вопросом. Но, думаю, мои коллеги не опоздают.
— Даже так? — Сердюк хмыкнул, и нельзя было понять: с одобрением или осуждением.
— Более чем серьезно, Борис Анатольевич.
— Хорошо, оставьте, я все это просмотрю и… прослушаю. О нашем разговоре пусть никто пока не знает, — прокурор нахмурился.
«Это тем более остроумно, — мелькнуло у Турецкого, — что сам прокурор не умеет держать язык за зубами… Да, Вышинский из него, мягко говоря, — никакой…». Можно было уходить и возвращаться в Бобров.
— Здесь все? — прокурор, видимо, имел в виду оригиналы.
— Копии у нас имеются, Борис Анатольевич. Адвокат защищает интересы семьи Краснова, и как раз сегодня знакомился с материалами прекращенного по настоянию младшего советника юстиции Прыгина уголовного дела по якобы самоубийству Краснова. Впрочем, акт судебно-медицинской экспертизы, за которым, очевидно, и охотились те «вольные стрелки» на дорогобужской дороге, находится здесь, у вас. Мы считаем, и не без оснований, что широкое ознакомление определенного круга лиц с выводами судебного медика по этому и следующему уголовному делу, связанному с убийством ростовщика, может представлять серьезную опасность для жизни самого эксперта. Он знает об этом, но, тем не менее, подлинник акта нам передал без всяких колебаний.
— Давили на него? — прокурор прищурился.
— Не мы, у нас-то разговор как раз был сугубо доверительным.
— Я именно о… о них.
— Да, разумеется.
— Ну, что ж…
В дверь постучали, и вошел пожилой мужчина.