— Я уже боялся, что вы задремали, инспектор, — сказал я.
— Ну конечно, соснул малость, пока ты разводил канитель. До смерти скучно вас всех слушать. Но от меня ничего не ускользнуло. Коварство этих женщин полностью подтверждает все известные стереотипы. Эта милая, но злая. Та красивая, но дура. Только уродины хороши, причем, говорят, даже в постели, но кого это волнует?..
— Меня, — тихо ответил Славомир Гарцовник.
— Того, что вы услышали, достаточно, чтобы ее посадить? — спросила Катажина Гарцовник, сотрясаясь от жажды мести.
— Блин-тарарам, мне-то откуда знать? Я просто ловлю плохих людей. И хорошо ловлю, потому что у меня нюх.
— Но вы все записали? — уточнил я.
— Сынок, я вообще все записываю. Не получается у меня выключить эту сраную фигню. По-вашему, для взрослого мужика это позор? У каждого своя ахиллесова пята. Может, я и не умею выключать диктофон, зато могу за три секунды с завязанными глазами собрать винтовку! Я еще много чего могу… Черт, я же хотел спросить: не хотите ли вы что-нибудь спросить?
— Нет, инспектор, — ответил я.
— Вот и хорошо. Еще раз спасибо за помощь, приятель. Ты поступил как настоящий гражданин. Звони, если надумаешь выпить с настоящими мужиками. Приятно было поболтать, но нам уже пора. Барышни, вперед.
— Отлично, Сякий, — сказал Пальмистер, когда они скрылись за дверью. — Концерт окончен. А теперь давай книгу.
— У меня ее нет, пан Пальмистер. Если я правильно понял, Анетка Гарцовник была у Халины в тот момент, когда я звонил ей из квартиры Хенрика Щупачидло. Она-то ее и прихватила еще до того, как все это закрутилось.
Глава 17. Какого хрена!
— Нехорошо, нехорошо! — Лонгин Пальмистер сорвался с места и нервно заметался по комнате.
Пани Гарцовник последовала его примеру, а ее сын сидел неподвижно, ссутулившись, с отсутствующим взглядом, словно все ошибки прошлого легли ему на плечи.
— Я уже обыскала квартиру, — сообщила Пальмистеру Розалия.
— Наверное, недостаточно тщательно, — заявил он, ощупывая кресло.
— Ну знаете! Я? Недостаточно тщательно? — возмутилась моя коллега. — Я считаю, надо вытащить эту малявку из сортира и развязать ей язык. Иначе мы можем искать до…
— Блестящая мысль! — взбодрился Пальмистер, но не успел сделать и шага в сторону туалета, как Анетка вошла в гостиную из кухни.
— Можете не трудиться, — сказала она. — И ты тоже, бабуля. Я эту гадость выбросила.
Лонгин Пальмистер уставился на нее с робкой надеждой.
— Что ты говоришь, деточка?! — обрушилась на внучку Катажина Гарцовник. — Ты уничтожила книгу?
— Сорри, бабуль, я не подозревала, что это такая ценность. Ты же знаешь, что мама платила мне за компьютерный набор этих ее графоманских потуг. Я начала набирать, и, знаешь… там была такая глава… как бы обо мне… я жутко разозлилась, взяла это и сожгла, а пепел развеяла с Гданьского моста. Там-то меня и замели в участок. А дальше ты уже знаешь. Влепили штраф и отвезли в вытрезвитель… — Анетка рухнула на диван и залилась слезами. — Папа… Она там пишет, что я не ваша дочь. Вы меня столько лет обманывали… Это правда?
— Правда не всегда важна, доченька, — ответил Славомир Гарцовник. — Но если говорить обо мне, тут правда ничего не меняет. Я твой отец, вечно и неизменно. Двадцать лет назад я переспал с одной женщиной, а потом женился на ее сестре. Просто перепутал. Досадно. Даже если настоящая мать тебя несколько разочарует, у тебя, по крайней мере, появится хороший повод напиться, потому что сейчас, по-моему, ты это делаешь без всякого повода. Ты уничтожила на самом деле хорошую книгу, даже не прочитав ее, только потому, что обнаружила там несколько честных слов в свой адрес. Я тоже там кое-что обнаружил. Но стереотипы даже самым умным застят глаза. Писательницей в нашем издательстве был я. Халина занималась только бухгалтерией.
— Охренеть… папа, ты чо, прикалываешься? — ахнула его дочь.
— Нет, сыночка! Это не может быть правдой! — заголосила его мама.
— Не скажу, что меня не устраивает такой оборот событий, — заявил Пальмистер. — Знать бы раньше! Пустая трата нервов, времени, денег — все попусту! И одна попусту загубленная жизнь. — По его лицу пробежала тень неподдельной печали.
— Мне кажется, он хотел вам что-то передать… Как бы извиниться, что ли… — сказал я.
— Не понимаю, о чем ты, сынок! — возмутился Пальмистер. — У меня нет ничего общего ни с вами, ни с этим делом. — И, схватив безвольную руку пани Гарцовник, поцеловал ее с громким чмоком. — Я прощаюсь с вами и с вашей очаровательной внучкой. А малышка, похоже, приглянулась молодому человеку, — подмигнул он Анетке, указывая на меня. Затем весело бросил: — Оревуар! — и, что-то напевая, удалился.