— Вылезайте, гады! — рявкнул сосед.
От этого крика содрогнулось все содержимое гаража. «Варшава» завелась и рванула вперед, словно хорошо знала границы саспенса. Сосед, соседка, дедок и собака бросились врассыпную. Машина, завывая и кашляя, выехала на захламленный двор. В самую последнюю секунду топор, брошенный соседкой, воткнулся в крышу над нашими головами.
— Варвары! — рявкнула Розалия. — Поднять руку на раритет экстра-класса!
Героическая «варшава» высадила ворота и выскочила на грунтовку. Розалия, проделав лихой маневр, направила автомобиль к шоссе.
Машина выехала на основную дорогу и, хлюпая дырявыми покрышками, повернула в сторону Варшавы. Мы подскакивали так высоко, что топор мог врезаться в голову, поэтому я втащил его внутрь. Розалия раскраснелась от воодушевления. Я раскраснелся от нервов. С чудесами отечественного автомобилестроения я был знаком исключительно благодаря служебному «фиату» дяди, которого таким образом наградили за годы безупречной службы, безграничной преданности, безмерной изобретательности и беспримерного рвения при исполнении обязанностей. Для него эта машина символизировала золотой век спецслужб, для меня — полярную ночь детства. Когда «фиат» (с шофером) первый раз остановился под нашими окнами и соседи поняли, где работает дядя, они запретили детям со мной водиться. С тех пор я никогда не был салочкой и пятнашкой. Никто не запирал меня в подвале, никто не обзывался «подкидышем» и «ублюдком». С той минуты я всегда был один. Позже я убедился, что таких, как я, довольно много. Некоторые выросли вполне нормальными людьми. Один даже стал президентом. Но это уже совсем другая история. А наша история тем временем неслась на «варшаве» в сторону столицы. Через каких-то два километра у нас оторвался тормоз. Через пять — крыша свернулась в трубочку, как на консервной банке, и полетела в придорожные кусты. Еще через четыре километра мотор начал чихать, машина проехала последний километр и заглохла. Розалия не позволила бросить «варшаву» посреди шоссе, и мне пришлось толкать ее, чтобы закатить в лес, а потом помогать Розалии устраивать маскировку из веток, прелой листвы и одной дохлой лисицы. В Варшаву мы вернулись уже в сумерках, но, тем не менее, произвели немалый фурор в окрестностях торговой галереи, вылезая из последней — четвертой или пятой из подбиравших нас — машины.
— Идем к тебе. Я должна привести себя в порядок, — сообщила Розалия. — Только ни на что такое не надейся. Даже и не пытайся. Завершим наше знакомство, как бы это сказать, нейтрально.
Я понял, что она из свойственного женщинам духа противоречия предлагает мне интимное приключение, и, хотя в волосах у нее запутались шишки, лицо было забрызгано грязью, а от одежды попахивало падалью, я не из тех, кого смущают подобные мелочи.
Глава 9. Такой холодный Май
Но, выйдя из ванной, моя экс-компаньонка не дала себе труда даже заглянуть в комнату. Я услышал короткое «мерси», а затем — красноречивый стук захлопывающейся двери. Удостоверившись, что Розалия действительно ушла, я вытащил из пиджака толстый бумажник, который еще несколько часов назад покоился в кармане плаща красавца блондина. Там обнаружилось множество пластиковых карточек, свидетельствующих о его мировоззрении и психофизическом состоянии («я диабетик», «не даю согласия на пересадку органов», «моя группа крови AB Rh-», «в случае угрозы жизни позови ксендза»), а также абонемент в бассейн, проездной билет, карта постоянного клиента одной из столичных кофеен, карта «Виза» и семнадцать злотых. Однако больше всего меня заинтересовали водительские права и удостоверение личности. Я не питал иллюзий, что они укажут мне настоящий адрес владельца. Но они могли хотя бы пролить свет на его личность. Как выяснилось, документы принадлежали Иво Маю, и, судя по фотографии, Иво Май был именно тем блондином, который выдавал себя за Иво Мая. Адрес в удостоверении отсылал к какой-то сельской дыре. Вероятно, это была деревня дедушки Генека, но проверять я не собирался. Содержимое бумажника, несмотря на все бесспорные общепознавательные достоинства, не дало мне ни малейшей подсказки, где искать рокового красавца и его добычу. Я заглянул еще в почту, но Чупа ничего не прислал. Это могло означать, что: (а) он ничего не нашел, (б) он ничего не искал, (в) Алина Сопелькундель существовала исключительно в пропитанном алкоголем мозгу старухи из Гучина. Таким образом, если (г) Алина существовала и (д) имела что-то общее с Иво Маем, мне следовало (е) выяснить это самостоятельно.