— Тут совсем в другом дело, — сообщила Розалия. — В квартире Гарцовника я нашла письмо. Я его не взяла, но переписала слово в слово. Посмотри…
Она открыла рюкзачок и вытащила оттуда сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный неверной рукой:
Привет, писака!
Прежде чем выбросить эти странички в корзину, прочитай их внимательно. Ты будешь поражен. Не потому, что для тебя это что-то новое. Совсем наоборот. Ведь это — твоя жизнь.
То, что я тебе прислала, — лишь одна из глав моей новой книги. Она называется «Мой дорогой муж». Если захочешь книгу опубликовать, сможешь эту главу выбросить. Чтобы побудить тебя к самому серьезному рассмотрению моего предложения, отправляю аналогичную главу нашему дорогому другу П. Она называется «Мой дорогой друг П.». Можешь догадаться, что я там написала, но все равно это будет только малая часть того, что есть в книге. Я хорошо подготовилась к битве. Выиграет ее один из вас двоих. И я. Все будет совсем не так, как было до сих пор.
Без ложных нежностей,
X.
— Выходит, мы имеем дело не с художественной литературой, а с высокохудожественным шантажом! — воскликнул я. Теперь разговор между Пальмистером и Гарцовником, который подслушала Ина, обрел новый смысл. Пальмистер хотел сделать что-то вместе с Гарцовником — он надеялся, что один из них купит книгу, но не издаст ее, а уничтожит, чтобы спасти обоих. Однако Гарцовник не пошел на соглашение, возможно, потому, что не доверял старому другу, а может, просто-напросто его не любит и не желает играть ему на руку.
— Это было самое настоящее письмо, не напечатанное, а написанное от руки на самой настоящей почтовой бумаге! — восторгалась тем временем Розалия. — Я ничего такого еще ни разу не видела!
— Халина специально отправила его Гарцовнику на домашний адрес, а не в издательство, чтобы оно не попало в руки кому-нибудь постороннему, — размышлял я вслух. — Посылать мейл она бы не стала: побоялась бы, что прочтет секретарша. Как я понимаю, главу под названием «Мой дорогой муж» ты не нашла?
Розалия с непритворным разочарованием покачала головой.
— Теперь нам понятно, почему Пальмистер был так уверен, что, кроме него и Гарцовника, ни один издатель о книге не знает, — сказал я. — Халина писала амбициозную тягомотину, которую никто не хотел печатать. В очередном таком опусе она замыслила ловкий шантаж, чтобы вынудить либо Пальмистера, либо Гарцовника его издать. Она была уверена, что настоящий читатель, когда получит в руки эту книгу, наверняка оценит ее по достоинству. И может, даже была права, но Пальмистер ее оптимизма не разделял. Он с самого начала хотел уничтожить «Шоу лжецов». Специально сказал нам, что это гениальное творение, чтобы мы туда не заглядывали. Это объясняет, почему он укрылся в норе, доставшейся от двоюродного деда. Трясется со страху, что его грязное белье выплывет на свет божий неизвестно как и где. А Гарцовник так психует, что расхаживает от окна к окну и переживает творческий кризис, хотя должен бы прыгать от радости, что стал вдовцом…
Поскольку Розалия выразила удивление, откуда мне так хорошо известно душевное состояние Гарцовника, я описал ей свои дальнейшие приключения, начиная со встречи с Серой Мышью и заканчивая тем, как я свалился под стол в кафе «Каприччо». Она секунд десять сдержанно мне сочувствовала, а потом предложила не забивать себе больше голову вопросом, кто убил (ни тем более — кто меня одурманил), а подумать о том, где искать книгу.
Глава 12. Очень плохая книга, олимпиец и секретарша
Красивый молодой человек, к тому же еще и граф, по имени Бернард искал себе жену. Он не жаждал идеала. Не ждал любви. Он рассчитывал на большое приданое, которое помогло бы ему восстановить пришедшее в упадок родовое гнездо, разоренное отцом — распутником и повесой. И уже присмотрел нескольких не слишком толстых, не слишком глупых и не слишком уродливых девиц, чьи отцы мечтали породниться с хорошей семьей, пусть даже жених и гол как сокол. Бернард решил, что одна из них станет его женой. Его кредиторы не могли этого дождаться. В один прекрасный день приятель и заодно сосед Бернарда взял нашего героя в гости к своей кузине Матильде. Это была исполненная очарования девушка немалой красоты, благородного происхождения и с солидным приданым, у которой имелся единственный недостаток: она не выказывала ни малейшего желания выйти замуж, хоть и приближалась к возрасту старой девы. Толпы обожателей безуспешно пытались заставить неприступную красавицу изменить решение, причина которого была ее скорбной тайной.