— Бизнес на тщеславии, — кивнул головой Кукушечкин, — хорошо задумано. Ты, кстати, не надумала мемуары писать? Надумаешь, вспомни о старом друге.
— Да уж, что старый то старый, — согласилась она и, посмотрев на часики, решила, что пора приступать к делу. — Ну, включай свой диктофон, спрашивай. Через двадцать минут за мной муж заедет.
— Кто у нас муж?
— Муж у нас мой личный водитель. На два года младше моего старшего сына. Ты ему не конкурент, Гоша.
— Ешь петрушку — мужская трава, — грустно посоветовал Кукушечкин старому другу.
— Стогами ем. Ерунда, — отвечал Сундукевич. — Я знаю средство понадежнее.
— Самое надежное средство — двадцать лет, — прервал его, не дослушав, Кукушечкин.
— Это анекдот? — спросил Сундукевич.
— Это горькая правда, — сказал Кукушечкин.
— Ну, вот, дожили, — печально подвел Сундукевич итоги жизни, — нас не только твоя бывшая жена, но и наша общая любовница обскакала. Что же это такое творится на белом свете, Гоша?
Общая печаль примирила бы старых друзей, но у Сундукевича в ожидании фирменного блюда «Р.В.С.» — шницеля «Целинного» — зачесался язык.
— Ах, Тома, Тома, — вздохнул Сундукевич, его стальные глаза налились поэтической синью, и он предался воспоминаниям. — Прихожу как-то домой, а моя незабвенная теща Прасковья Ивановна и говорит: «Звонил твой приятель Гоша, баламут, велел передать: как только Марк придет — пусть ко мне бежит. Аккумуляторы у него сели, подзарядить надо».
Как мы без сотовых телефонов жили?
Взял я два огнетушителя в поликлинике.
— Огнетушители? В поликлинике? — переспросил Дрема.
— Две бутыли болгарского вина в универсаме «Столичный», — пояснил Сундукевич и продолжал. — Захожу к приятелю Гоше. Жара. Гоша в семейных трусах, ноги кривые, волосатые. На диване девица в лифчике сидит. Гоша протягивает мне авоську: «Дуй за портвейном. На батарее нету снарядов уже». — «Обижаешь», — отвечаю и достаю из кофра два снаряда. «Тогда садись».
Сидим, гуляем.
Вдруг в дверях ключ хрустит.
Заходит Ритка, несчастная жена этого раздолбая.
У Гоши зубы, как клавиши аккордеона:
«Ритуля, а у нас гости!»
Ну, я и говорю девице в лифчике:
«Чего расселась? Собирайся. Погостили и хватит. Надевай юбку».
Ритка злая. Говорит прекрасной незнакомке:
«А вы знаете, девушка, что у Марка есть семья? Не стыдно, Марк? А с тобой, Георгий мы поговорим отдельно. Сводник!»
Вышли мы от Гоши. Спрашиваю девицу:
«Тебя как зовут?»
«Тома».
«Так я и думал. Пойдем в «Ромашку»?»
Утром звонит Гоша:
«Марк, Рита тобой очень недовольна. Давай так: больше ты ко мне проституток не водишь. Договорились?»
Через пять минут снова звонит:
«Где она?»
«У меня на даче».
«Ладно, — чувствую, обиделся, — дарю. Не последняя стюардесса в аэропорту. Еще найдем. А тебе ничего дорогого и светлого я бы не доверил».
Вот проходит быстротекущее время. Снова звонит мой друг Гоша. Опять проблемы с аккумулятором. Иду в поликлинику.
Только я нажимаю кнопку, дверь распахивается, и выбегает прямо на меня Ритка с клюшкой.
Замахивается, как Фирсов для щелчка.
Я в лифт — шмыг!
Как она клюшкой, да от всей души, шарахнет по кабине!
На волосок от погибели был.
Оказывается, в ожидании меня Гоша развлекался с Томкой на диване и в пылу любви не услышал, как вошла Ритка с продуктами и сыном. У Сашки тренер заболел, и занятие хоккейной секции отменили.
Ага, заходит Ритка, а Гоша и говорит:
«Это девушка Марка. Марк сейчас придет».
Ритка авоську на пол ставит, берет у сынишки клюшку и спрашивает:
«Если это девица Марка, отчего ты валяешься с ней на диване?»
А говорят, что у женщин нет логики.
И тут вхожу я.
Веселое время было. А, Гоша?
Ах, Тома, Тома…
— Дело не в Томе, — грустно отвечал Кукушечкин. — Пора о вечном думать, а мы черт-те чем занимаемся.
— Вы правы, Георгий Иванович, — поддержал его Дрема, несчастный карикатурист, потерявший чувство юмора, — всерьез нужно воспринимать только вечное. Только что такого есть в жизни человека, что можно было бы назвать вечным?
— Честно вам скажу: затеял написать книгу, — разоткровенничался Кукушечкин. — Пишу книгу, а получается репортаж. И дрянной, доложу я вам, репортаж.
— Вот оказывается, Гоша, какие бешеные бабки крутятся вокруг этого проекта, — вступил в разговор о вечном Сундукевич.
— Это, Марк, для нас с тобой большие деньги.