Вальтер Ульбрихт, имея в виду западных немцев, сказал: «Каждый немец должен хоть раз побывать в гостях в ГДР». Это очень верные слова! Хорошо, если любой Фома неверующий своими глазами увидит то, чего уже достигла социалистическая Германия, и ощутит ее потенциальные возможности.
2. В Берлине
Нет в Германии города с судьбой более драматичной, чем Берлин. Только Дрезден, разрушенный и сожженный дотла за одну ночь английскими и американскими бомбардировщиками в самом конце войны, когда эта карательная операция уже не имела никакого военного значения, может, пожалуй, поспорить с Берлином в этом смысле.
Берлин выпил свою чашу до дна — ведь он испытал все: от сильных и частых бомбовых «массажей» союзнической авиации до уличных танковых и артиллерийских боев в финале исторической трагедии второй мировой войны. Казалось бы, наш автоматчик, вскарабкавшийся на купол рейхстага и укрепивший там красный флаг Победы, тем самым поставил долгожданную точку в конце самой мрачной главы истории Берлина, и теперь уже время начнет листать новые — трудные, но светлые ее страницы. Но… сложилась существующая историческая ситуация, разделившая огромный город на два города-антипода: на Берлин западный (примерно две трети старого) и на Берлин восточный. Теперь между ними встала стена, знаменитый «мауэр».
Берлинцы не любят, как я заметил, говорить о «мауэре». Стена есть стена, привыкнуть к тому, что государственная граница со всеми ее пограничными атрибутами перерезает живую плоть города, очень трудно. Но подавляющее большинство тех немцев, с которыми я говорил на эту тему, понимает драматическую неизбежность возникновения «мауэра». Республика должна была пойти на эту крайнюю и болезненную меру, чтобы обезвредить демократический Берлин, а следовательно, и всю страну от шпионско-спекулянтского яда, который сочился, как гной, по всем каналам общения с Западом, заражая здоровый организм Востока.
— Это было, как трудная и опасная операция, — говорили мне берлинцы, — из таких операций, от которых зависит жизнь больного! Операция удалась. Наш Берлин живет и здоровеет с каждым днем, потому что теперь он дышит чистым воздухом.
Но, конечно, для того, чтобы посмотреть на «мауэр» с этой государственно-общественной точки зрения, человеку надо подняться над личными, домашними, семейными интересами и эмоциями! Не каждому это по плечу.
Для того, чтобы покончить с этой острой драматической темой, я позволю себе рассказать одну маленькую комическую историйку, услышанную мною в Берлине.
Дело было еще до того, как возник «мауэр», когда валютная спекуляция достигала чудовищных размеров. На улице разодрались две женщины. Полицейские разняли их с трудом. Выяснилось, что подрались прислуга и ее хозяйка.
— Какая она там хозяйка! — бушевала прислуга, вырываясь от полицейского. — Я сама думала, что она настоящая дама, а она каждый день, оказывается, ездила в метро на Запад и сама там работала у одного врача-венеролога приходящей прислугой. Она, дрянь такая, марки докторские меняла на черном рынке и на эти деньги держала меня в своих прислугах. Пустите меня! Пока я этой «даме» все волосы не выдеру, я все равно не успокоюсь!
Берлин отстраивается. Там, где были развалины, возникли новые, в сущности, улицы, вроде, например, великолепной, нарядной улицы Карла Маркса. На всем своем протяжении она застроена новыми многоэтажными красивыми домами. На Унтер ден Линден у Бранденбургских ворот, на границе с Западным Берлином, строятся здания двух министерств. Скоро будет готова и самая крупная и самая фешенебельная в Восточном Берлине гостиница «Москва» с первоклассным рестораном и кафе.
Хороши окраины и пригороды Берлина с их тихими, уютными уличками, на которых стоят новые двухэтажные и одноэтажные коттеджи, все с маленькими, аккуратными, ухоженными садиками. Это — кооперативное строительство. Здесь живут многие известные берлинские писатели, художники, ученые, артисты — художественная и научная интеллигенция. Жилищного кризиса в прямом понимании этого слова Берлин не знает. Город озабочен не предоставлением жилья как такового, а дальнейшим улучшением жилищных условий трудящихся берлинцев.
Грандиозных развалин, обгоревших каменных коробок, зловещих пустырей и «косметических» скверов в Берлине, однако, еще очень много, и они придают мрачный колорит городу, всегда отличавшемуся некоторой суровостью своего облика. «Помни о войне!» — кричат обугленные камни Берлина. И инвалидов в Берлине много! Безногие, безрукие, слепые, на костылях, в автоколясках, они бросаются в глаза среди потока прохожих.