Свернув с центральной улицы, я прошла по широкому проходу между главной площадью и рынком и нырнула на маленькую улочку, где стоял аккуратный домик. Как и у большинства зданий, у него верхний этаж был деревянным, а нижний — каменным. Цверги всегда поставляли хороший камень. С этими духами земли северяне не ругаются, наверное, с самого заселения в здешние леса. Верхний этаж был сколочен из сосны и ели. Папа решил особо не извращаться и взял самые распространенные деревья, у них крепкая древесина и приятный внешний вид.
Я любовно огладила перила лестницы, ведущий на второй этаж. Снаружи можно попасть только туда, проход на первый внутри дома. Так повелось издревле, и мы с отцом решили не спорить с зодчими прошлого. Отворив массивную дверь, выкрашенную в цвет шоколада, я вошла в дом.
Когда-то давно мне удалось попробовать это лакомство на Ярмарке, в Вест-Агдаре, куда его привезли послы с южных жарких земель. Оно так поразило своим вкусом мое детское сознание, что я объелась его до отвала. Потом, правда, маялась с животом, но это лишь досадное недоразумение.
Войдя, оглядела дом. Круглый очаг в центре комнаты потух и, видно, давно. На длинном столе у левой стены в беспорядке лежали доски, куски выделанной кожи и шкуры, с дальнего угла свисал кусок ткани. Ох, папа опять живет в мастерской, с него станется.
Первым делом я спустилась не первый этаж, где располагалась бадья с водой и очаг поменьше, предназначенные для купания. Там же стояла кадка для тарелок и чашек, сейчас в ней не было грязной посуды, значит отец дома и не ел. Вот же дварф! А потом мается с животом: «Любимая дочь, сбегай до Халлы, а то старик твой сейчас отправиться к Богам!» Ел бы нормально и спал бы как все, а не как ночной упырь!
Бурча себе под нос, отправилась на внутренний двор через маленькую дверь у боковой стены.
Оказавшись снаружи, невольно зажмурилась. Летнее солнце вовсю слепило глаза, а на небе ни облачка. Подождав, пока немного привыкну к свету, я отправилась по заросшей тропинке к колодцу. Наш двор считался чуть ли не самым запущенным во всей деревне. Всюду растут дикие кусты брусники, черники и кислицы, под ногами стелется грушанка. Животных мы не держали, да и зачем?
То отец, то я по неделям пропадаем на охоте. Кто будет смотреть за всем этим? Ладно еще, если папа в лесу, я, может, и смотрела бы за всем, но, когда меня нет, он же уползает в мастерскую. Скотина вся передохнет. Все, что будет необходимо, я могу купить на рынке. Нам и так хорошо.
Я перетаскала воду из колодца в бадью и прочитала маленький заговор, чтоб вода нагрелась.
Мясо отправилось в погреб, сверток со сменной одеждой в кадку для стирки. Сняв с себя кожаные штаны и шерстяную рубаху с плащом, я отправила их туда же. Надо будет потом постирать. И вот, наконец, я смогла исполнить мечту номер один на этой неделе — горячая вода. Блаженство. Чувствовать легкое покалывание пальцев рук и ног, чувствовать, как приятное тепло ненавязчиво забирается под кожу, согревая замерзшую душу.
Уйти под воду, на самое дно, дать теплу добраться до сердца и свернуться там мягким клубочком, а потом медленно выплыть и блаженно откинуться на бортики, смакуя каждое мгновение.
Насладившись и отогревшись, я потянулась за чудо-средством знахарки Халлы, сделанного из животного жира и золы, с добавлением трав. Оно отмывало тело и сносно пахло. Что ни говори, а эта ведьма свое дело знает. Я вымыла им волосы, в который раз пообещав себе, что обрежу эти патлы, проигнорировав папины просьбы. Попробовал бы он походить с косой до задницы, это чертовски не удобно!
Выбравшись из остывшей уже воды, опорожнила кадку, прочитав еще один маленький заговор, наскоро перекусив вяленым мясом и картошкой из погреба, отправилась приводить дом в порядок.
Когда солнце ушло за середину неба, я уже со всем управилась: вымыла дом, проветрила и согрела его, развела очаг, перестирала все вещи и приготовила обед и ужин. Сложив в маленький кожаный мешок любимое папино блюдо, я поставила еду к выходу. Это ему в мастерскую, наверняка не ел ничего кроме вяленого мяса или сушеной рыбы всю неделю.
Далее мне следовало заняться луком. Узелки уже поистерлись, а если порвутся, не на что будет крепить тетиву к луку. Пойду к Бьёрну и, может, вытащу Гуду на прогулку. Еще, мне бы не помешало обновить лезвие на кинжале. Ладно, надо идти. Я подхватила мешочек с едой, через плечо перекинула аптекарскую сумку и вышла из теплого дома, где пахло свежеприготовленным мясом.
Ветерок приятно дул в лицо, вытесняя все неприятные мысли. Я прошла переход, и направилась в самый конец рынка, туда, откуда на всю деревню разносился стук молота о наковальню.