— Ну не знаю, — надула губы я, гремя посудой.
— Да брось, подруга, нам по восемнадцать лет, а ты еще не целовалась ни разу ни с кем!
— Как будто тут есть достойные кандидаты!
— В этом ты, несомненно, права. Не стоит отдавать первый поцелуй абы кому, и вот в этом году отличный шанс! Вдруг ты приглянешься симпатичному медведю, или коту?
— Ой нет, только не медведю! Я морально не готова, — рассмеялась я.
— Да, с медведем я перегнула, конечно, — подхватила мой смех Гуда. — Ну а барсу? Или вообще, чем не шутят Норны, девятихвостому лису?
— Я даже не знаю, это меня богини судьбы прокляли или благословили, если я лису понравлюсь?
— Интересный вопрос, — Гуда постучала пальцем по подбородку. — Над этим можно подумать.
— И вообще, а что только я-то? Ты-то, на кого рассчитываешь?
— О, — Гуда мечтательно вздохнула, и я пожалела, что спросила. — Я бы хотела снежного барса! У них такая шерсть, а глаза! Ты видела глаза?
И зачем я спросила?
Через несколько минут вышел папа. Вид у него был сонный и взъерошенный. Зевая и почесывая живот, он натолкнулся на один из стульев, едва не уронив последний.
— Доброе утро, Берт, — во все горло заорала Гуда, прекрасно зная, в каком он с утра состоянии.
— А? — плотник перевел рассеянный взгляд на нас. — А, доброе, — и он направился на первый этаж. Папа утром, пока не умоется, вообще никакой.
Когда он вернулся, я поставила горшочки на стол, который Гуда уже залила слюной.
— Ты что так рано, — спросила я отца, вытирая руки и кусок ткани. — Поспал бы еще.
— Дык, такие запахи в доме будят лучше ведра воды. И мертвого подымут.
— Чем расточать похвалы, лучше садись и ешь, пока там хоть что-нибудь осталось, — я с опаской покосилась на подругу, уже почти съевшую свой содержимое своего горшочка.
— А что сразу я-то, — не отрываясь от своего занятия, а набитым ртом промычала девушка
Мы поели и уже допивали свежее молоко с медом, которое вместе с душистым хлебом принесла с рынка Гуда, когда на всю деревню разнесся звук трубы. Первый сигнал. Поехали…
— Оборотни прибыли, — заметил отец, дожевывая кусок хлеба, а Гуда посмотрела на меня с маниакальным блеском в глазах.
Прибытие оборотней означало не только начало унизительного обряда, но кое-что другое — прибытие торговцев. Это была наша маленькая слабость. Мы могли часами с подругой ходить по рынку и выбирать — выбирать — выбирать. Ткани, меха, посуда, украшение, оружие и многое другое с прибытием оборотней появлялось на прилавках. В шатрах продавали редкие диковинки и гадали на рунах, а на площадях устраивали гуляния. В принципе, если б не повод, я бы даже любила такие сборища.
Покидав остатки пищи в рот, мы вылетели из дома. В главных ворот творилось настоящее столпотворение. Мы ничего не могли разглядеть.
— Представляешь, говорят в этом году на Выбор пришли рыси, барсы и даже девятихвостые лисы, — тихим, доверительным тоном сообщала одна женщина другой.
— Да ну, чегой-то они? Сто лет из своих нор не выползали, а тут вдруг такой интерес.
Мы с Гудой переглянулись. Как интересненько! Девятихвостые лисы — эти полулегендарные создания, они ведут одиночный, скрытный образ жизни, редко появляются на Выборе, из-за чего почти вымерли, стараются не контактировать с людьми. И я вот ни за что не поверю, что они пришли только ради поиска хранилища для детеныша.
Хранилища… меня передернуло. Все правильно, люди — лишь сосуды для детей оборотней. По какой-то причине у двух оборотней часто рождается ребенок-человек. А если ребенок тоже оборотень, то с большой вероятностью — это мальчик. Девочки-оборотницы тоже рождаются, но реже, причем все без способности к деторождению. Поэтому им и нужны люди, как гарантия. Союз человека и оборотня всегда дает плодовитое потомство. Меня снова передернуло.
А между тем, телеги и обозы, груженые всяким добром, все прибывали и прибывали, я даже смогла увидеть дорогие шкуры и красиво вышитую одежду. Вот оно как. Выкуп в этом году богатый, ничего не скажешь.
Наконец, дары закончились и в деревню вошли сами оборотни. И… я ничего не увидела. Они что, низкие все такие?! Но факт остается фактом, я и Гуда не могли рассмотреть никого из представителей данной расы. Унывать, правда, было некогда, так как через некоторое время начнется смотр — самая унизительная часть всего этого бреда. Гуда потянула меня в кузнице, после нескольких наших провальных попыток хоть что-нибудь увидеть, для того, чтобы начать новую пытку — примерку платья.