— Саш, – позвал ей Максим.
— М? – постаралась прислушаться к нему Саша.
— Помнишь, когда нам было по пятнадцать, мне прилетело от одного алкаша по лицу. Ты тогда купила мороженое и приложила к синяку, потом, когда растаяло, ты купила ещё одно, и так раз шесть. И каждый раз мне приходилось его есть. Спасибо хоть разные виды, а не одно и тоже.
Девушка улыбнулась.
— Конечно, помню. Ты тогда ещё так орал из-за этого: «Хватит мне давать его. Хочешь, чтобы я Эльзой стал».
Саша изобразила орущего Максима. Они рассмеялись.
— А помнишь, когда нам было по семнадцать, мы отправились на речку и взяли с собой близнецов. В тот день было так жарко, но мы всё равно пошли. Купались, ныряли, веселились, но, когда собирались идти домой, обнаружили, что Аня пропала. Услышав её громкие крики о помощи, ты сразу же нырнула и вытащила её. Никто из нас не сумел быстро среагировать, однако ты сразу же прыгнула в воду и вытащила её.
— Я всегда плавала лучше вас, – пожала плечами Саша. – Этот случай я смутно помню.
Максим внимательно посмотрел на неё. «Психолог сказал, что её мозг может заблокировать некоторые плохие воспоминания» – сказала ему Эля. Нет, я так не думаю. Саша всё помнит. В этом-то и проблема».
— Знаешь, Саша, – начал Максим, – ты мне нравишься. Даже зная, что я тебе не нравлюсь. Ты мне всё равно нравишься.
Они стояли под цветущим деревом. Он смотрел на неё, она на небо. Напряженные секунды тишины сводили Максима с ума.
— Я догадывалась, – наконец ответила ему Саша. – Надеюсь, это не испортит нашу дружбу.
Она повернулась к нему и искренне улыбнулась. Максим застыл на месте. Он и сам от себя не ожидал такой прямоты. Однако её ответ был вполне очевиден.
— До встречи, – она помахала ему рукой, развернулась и медленно зашагала.
Максим посмотрел ей в спину, потом сел на лавочку и закрыл ладонью глаза.
— Вот я дурак, – сказал он и рассмеялся. – Эгоист.
Он не мог понять, почему так неожиданно решил признаться, в такое не подходящее для неё время. Максим не сожалел, но чувствовал себя так погано, что сердце медленно начало сжиматься. Он ударил рукой по груди, почувствовал, как глаза наполняются слезами. Ударил себя ещё раз.
— Я противен самому себе.
Саша продолжала медленно идти в сторону дома. В голове было пусто, тело неожиданно наполнилось полным равнодушием ко всему. Она шла, мотая головой из стороны в сторону.
— И с чего это вдруг он решил признаться? – равнодушно протянула она. – А тот дурак вообще не взял трубку.
Саша остановилась, оглядываясь по сторонам, вышла на середину дороги и запела:
Лалалалалалаа,
Я леплю из пластилина –
Пластилин нежней, чем глина –
Я леплю из пластилина
Кукол, клоунов, собак.
Если кукла выйдет плохо,
Назову её Дурёха,
Если клоун выйдет плохо,
Назову его Дурак.
Саша громко рассмеялась и перешла на бег. Она бежала и почти кричала слова песни.
Разве кукла виновата,
Разве клоун виноват?
Ты их лепишь грубовато,
Ты их любишь маловато,
Ты сама и виновата,
А никто не виноват[1].
Наконец Саша остановилась, перевела дыхание и посмотрела на небо.
— Разве кукла виновата? – прошептала она.
Дома Саша сразу же закрылась у себя в комнате. Аня тихо подошла к комнате старшей, приложила ухо к двери и стала прислушиваться. Она стояла минут тридцать и за это время успела раскусить себе губу из-за волнения.
— Что происходит? – прошептала Аня, уходя к себе.
На автомате Саша проснулась, оделась и пошла на работу. Её ничего вокруг не волновало, только бы увидеть Сергея. А он был на работе, вот только в сторону Саши не смотрел и всячески избегал её взгляда. В таком состоянии они протянули несколько дней. Пока Саша не поймала его на улице за капюшон куртки и не потянула в укромное место. Она сильно сжала его руки, прижалась к его телу и поцеловала. Сначала Сергей не хотел отвечать, но перед её губами он был слишком слаб. Этот поцелуй был долгим и страстным, перед их глазами всё плыло. Её руки беспредельно гладили всё его тело, потом она потянулась к волосам и сильно сжала. Сергей замычал от боли, но Саша, прежде чем отпустить его, сильно прикусила его нижнюю губу. Глаза парня распахнулись.