— Послушай, Октар, — спросил Михаил. — А ты давно здесь, в лесу?
— Странный вопрос, — недоуменно проговорил мальчик и удивленно хмыкнул, пожал плечами и уставился в стенку напротив. — Я здесь живу. — Он вдруг страшно чем-то заинтересовался и стал шуметь. — Какая симпатичная вещица!
Он вертел в руках плоскую пластмассовую коробочку стандартного анализатора, нажимал на кнопки, щелкал рычажками и ему сильно нравились переливы огней и цветная графика на оконце экрана. В блестящих глазах живо светились красные огни отражений. Потом он бросил прибор поверх свернутых карт и с голодной жадностью набросился на внутренности рюкзака, чуть не забираясь туда с головой.
— Откуда ты его взял? — шепотом спросил Яран у Михаила. Шепот его был похож на гортанное клокотание.
— Нашел, — прошептал Михаил. — Пока за водой ходил, наткнулся совершенно случайно.
— Он человек?
— По-моему нет. Посмотри, какие у него уши. Однако отрицать, конечно, нельзя.
— Твоя версия?
— Корабль с Земли потерпел аварию. Ребенок, очень любопытный, забрел в лес и потерялся. Или как-то уцелел после катастрофы. Он еще говорит про каких-то Просветителей. В это я, конечно, не верю, но… Черт его знает.
— Может быть. Странное существо.
Малыш сидел на заду лицом к ним и внимательно рассматривал каждую вещь, перебирал в руках, разглядывал со всех сторон, что-то бормотал, бросал ее в общую кучу барахла, брал следующую. Он перетряс, наверное, весь рюкзак. Иногда доносились его тихие восклицания, порой совершенно неожиданные: «Занятная коробка… Как тут включается? Ага! Кремниевые кристаллы, электроцепь с аккумулятором. Кристаллы (он вздохнул)… Какие к черту кристаллы!». Михаил спросил:
— Октар, а ты откуда? В смысле, где ты родился? И кто твои родители?
Октар медленно поднял голову и беспомощно уставился на него с видом ребенка, которого собираются наказывать.
— Ну? — грозно потребовал Михаил. Ему это уже начинало надоедать.
Малыш вздрогнул и съежился.
— Нет, так дело не пойдет, — с уверенностью заявил Яран и пересел поближе к Октару. Мальчик оттолкнулся пятками и отъехал назад. Яран сделал на лице страшную маску — видимо, улыбнулся и довольно миролюбиво спросил: — Ну, малыш, что ты тут выбрал?
— Я не малыш, — буркнул мальчик, не шелохнувшись. Маленькая рука быстро ухватила за спиной увесистый анализатор.
— Октар! — назвал он его по имени и кивнул на электронный хлам. — Нравится?
— Кое-что нравится, кое-что нет, — рассудительно заметил Октар и мотнул головой, убирая упавшие на глаза длинные черные лохмы.
— Неплохая вещь, правда? — Яран, улыбаясь и ласково отцепляя от прибора его пальцы, взял в руки анализатор, повернул ручку и сделал на экране красивую заставку. Правый верхний угол картинки подергивался рябью.
— Неплохо, — согласился Октар, забрал у Ярана прибор, пощелкал ручками. — Только стекло маленькое. — И неожиданно добавил: — И конденсатор окислился. Вон тот, толстый, как пиявка.
— А у вас все такие, как ты? — спросил Яран таким тоном, будто все про всех знал.
— Все… — ядовито сказал Октар. — Я один остался. А раньше нас было много. Просветителей очень уважали. Как тебя зовут?
— Яран, — весело ответил Яран. — А его Михаилом.
— Или просто Мишей, — добавил Михаил.
— Ми-ша, — по слогам произнес мальчик и уверенно сообщил: — Странные имена. Яран, я заберу это? И это?
— Бери, — великодушно разрешил Яран.
Михаил разлегся на полу ногами к огню, положив под голову валик одеяла. Пол был теплый и очень уютно грел спину. Над костром сипел котелок, в котором булькало и клокотало. Яран бросал туда какие-то кусочки и время от времени помешивал деревянной палочкой. Малыш ковырялся в электронике.
«Почему-то никак не получается называть его Октаром, — подумал Михаил. — Не подходит к нему это имя. А почему, не знаю.» «А тебе не нужно знать, — возразил внутренний голос.» — «Почему? Мне ведь придется с ним общаться долгое время, жить рядом. А он совершенно не похож на мальчишку. Дело не в облике. Я просто не могу его воспринимать как ребенка, потому что он намного опытнее и мудрее своих земных сверстников. И не могу его воспринимать как взрослого, потому что возраст его мал. Как быть?» — «Не понимаешь, да?» — «Не понимаю, не могу понять.» — «А ты и не старайся, просто воспринимай его таким, какой он есть. Перенастрой свое мышление. Впрочем, это произойдет само.» — «Ты, хочешь сказать, что я должен привыкнуть?» — «Да, может быть и так.» — «А о каком тогда понимании может идти речь, если все попытки и хоть какие-то результаты сгложет привычка?» — «А ты так устроен, уж тысячи лет так устроен, что существует либо взаимопонимание, либо привычка.» — «Подводишь ты меня, старик.» — «Время покажет.»
Октар собрал в охапку отобранные вещи и перебрался к Михаилу. Он снял с плеч накидку, расстелил мехом вверх, сел и стал рассматривать спектрокопии, поворачивая их так и эдак и пробуя щепоткой пальцев материал. Потом приподнял широкую «лапу» шкуры, засунул в нее по плечо руку и вытащил горсть предметов. Странные это были предметы: цветные осколки, через которые на окружающий мир очень любят смотреть дети, выточенные из камня фигурки с фантастическими формами, резная короткая трубка и куча страшных, начиненных ядом колючек.
Малыш аккуратно сложил на карту колючки, трубку, остальное высыпал обратно. Затем посмотрел в трубку, как в бинокль, и стал чистить пухлым мизинцем изнутри.
— Можно посмотреть? — Михаил показал на колючки, отливающие зеленым.
— Конечно можно, — сказал Октар и посмотрел на него. — Только будь осторожен. Там растительный яд.
Михаил с опаской взял одну, повертел в руках, стараясь, чтобы острый, как игла, шип не поцарапал руку. Оперение колючки переливалось, как павлинье перо. И Октар разгуливает с этим оружием по лесу! А ведь мог бы по случайности попасть в меня. И не только в меня… Михаил положил ее на место и спросил:
— Где ты их взял?
Октар оставил трубку и опять посмотрел на Михаила. Как показалось, недоуменно.
— Сделал.
— А кто тебя научил?
— Никто. Я просто знаю.
— А до того, когда ты научился?
— Я всю жизнь знал, как делать, с самого рождения.
Михаил ничего не понял, откинулся на одеяло, сцепил на макушке пальцы и посмотрел на работающего Октара. Спина у мальчика была почти черная, закопченная из-за слоя пыли и грязи и сумрака пещеры. А когда под кожей прокатывались туда-сюда лопатки, на спине были ясно видны темные зарубцевавшиеся следы. Кто-то жестоко и больно провел по спине длинными когтями, оставляя на всю жизнь рваные полосы шрамов. «Нелегко ему тут живется», — подумал он.
— Сколько тебе лет, малыш?
— Мне? — Малыш задумался. — А что такое «лет»?
— Ну… — Михаил смутился. — Твой возраст.
— Не знаю, — признался Октар.
По другую сторону от костра Яран позвал:
— Идите есть. Готово.
Они, радостно суетясь, сгрудились вокруг снятого с огня котелка, шумно и с наслаждением вдыхая мягкий пар от варева, необычайно вкусно пахнущий мясом, лиловыми грибами, мхом и травой. Яран сердито их отталкивал, но тоже был рад, с достоинством загребая ложкой и разливая по тарелкам зелено-коричневую кашицу. Ложки и тарелки были самодельными, импровизированными — из полого внутри очень толстого тростника и половинок огромнейшего ореха, похожего на кокосовый. Малыш ужасно проголодался, как и все остальные, жадно, с хлюпаньем втягивал суп, жевал осколок грибной шляпки вместо хлеба и выглядел очень счастливым. Яран и Михаил ели медленно, степенно, благосклонно взирая на подвижного мальчика. Так и сидели втроем — усталые, голодные, хлебая жиденький и не очень питательный суп пополам с надеждой.
Октар мгновенно слопал всю порцию и потребовал добавки. Яран дал добавки. Октар это съел и попросил еще. Яран, зачерпывая третью порцию, заметил:
— А ты неплохо ешь, аппетит у тебя хороший.