Злобный, ни на что не похожий мир. А как захотелось сейчас дома, где-нибудь в лесу, пробежаться с километр, радостно крича, а потом выбежать на луг, бухнуться в траву и вдохнуть запах полыни, пыли и сухих листьев, а потом прыгнуть в озерцо ледяной воды, переплыть на другой берег и снова пробежаться… Здесь, наверное, тоже много травы, но она чужая, это не Земля, а какое-то отражение, ужасно искаженное в кривом зеркале. Может быть, его сейчас ищут. Но он бы видел сигнальные вспышки ракет. Его должны найти, пусть не сейчас, не сию минуту, но должны, он это точно знал. Ведь существуют же у человека электрические импульсы, которыми он разряжается каждую минуту. Они просто очень слабые. Но если… Ведь есть же люди, обладающие телепатическими способностями. Если сконцентрироваться, собраться, отбросить все лишнее и послать мощный электрический заряд, может быть кто-нибудь почувствует, прилетит сюда и найдет его. И главное, не требуется многого. Просто сосредоточиться…
Михаил неподвижно посмотрел в одну точку, затем закрыл глаза и представил, как насыщенный информацией квант опустился на острие антенны радиомаяка, перескочил на Землю и превратился в строчки текста на экране приемника и удивленные лица дежурных операторов. Потом усмехнулся своей затее. Все это ерунда. Но все-таки… Как поразительно устроен человек! Он не теряет надежды даже тогда, когда надеяться практически не на что и не на кого.
Внизу прокатился и затих небольшой камнепад. Михаил вздрогнул и стал вглядываться в темноту. Послышался шорох, затем мелкое ритмичное похрустывание каменной крошки под ногами. Михаил пригнулся, потому что в свете костра его хорошо было видно, спрятался за валун и выглянул на тропинку. Никого. Однако шаги все приближались, Михаил среди шарканья различил дыхание, наполненное гортанным хрипом, умудрился почувствовать, не увидеть или услышать, а именно почувствовать, как широкоплечий бурый зверь, похожий на обезьяну, грузно идет на свет, с желтых могучих клыков капает пена, а следом волочится толстый хвост. Потом, видно, животное свернуло в сторону, не доходя до пещеры, и стало удаляться.
Михаил подождал, пока хрусткие шаги не исчезнут совсем, повернулся, прижался к камню и прислушался к своим ощущениям.
Непокорный и своенравный адреналин ни к месту взволновал сердце, и кровь судорожно толкалась в висках, а в руках возникла неприятная слабость. Он был сейчас в таком состоянии, что подходи и бери его голыми руками. Потом он справился с собой, поднялся, и тут же с вершины сорвался здоровенный булыжник и разбился как раз на том месте, где Михаил лег головой. Это могло быть просто случайностью. А могло бы и — нет.
Наверху шумно завозились. Михаил опасливо посмотрел туда, перебежал не дыша к другому камню, успокоился, снова взглянул наверх и тут же одернул голову, поцарапав ухо, потому что камень величиной с голову годовалого ребенка раскололся рядом и обдал лицо колючей пылью.
Пищи для размышлений оказалось больше чем достаточно. Несомненно, камни бросали, тщательно прицелившись, да и конечности были довольно развитыми. Что же получается? За шесть месяцев обитания они с Яраном не нашли даже намеков на присутствие разумной расы. Впрочем, это Михаил не нашел. А Яран, возможно, видел что-нибудь, но почему-то не хочет говорить. И вдруг сразу, между делом на нас наткнулись аборигены…
Камень, пущенный меткой и сильной рукой, с треском лопнул над головой. Михаил прыгнул к угловатой стене базальтовой глыбы. Несколько булыжников ударилось о соседнюю стену, а один очень метко и болезненно угодил по спине. Михаил вжался в угол, а в голове мелькнула неожиданная мысль: «Почему они все время целятся в голову?». Он осторожно обшарил глазами место, откуда бросали. На вершине скалы высился обыкновенный каменный столб, и в лунном свете было хорошо видно, как он изогнулся, сполз вниз и исчез за гребнем скалы. Послышался незнакомый басовитый говор. Но так вполне могли дышать… Михаил поднял с земли небольшой холодный голыш, поиграл им, Щурясь и вымеряя силу броска, потом резко взмахнул рукой. Камень по параболе перемахнул через вершину и навесом обрушился на что-то живое, которое немедленно взвизгнуло и побежало прочь. Михаил поднялся на гребень и увидел низкие и остроконечные косолапые тени, неуклюже бегущие под луной, громко шурша травой и яростно, с треском давя низкорослый кустарник.
Он сбегал в пещеру, вернулся с карабином и несколько раз выстрелил в сторону движущихся теней. Выстрелы негромко, но четко и ясно сверкнули короткими красными вспышками. На щебень под ногами со звоном высыпались пустые гильзы. Глупо конечно. Но как-то нужно было утвердиться.
Из темноты сзади показался Яран. Поскальзываясь, добрался до Михаила и сердито осведомился:
— Что за стрельба?
— Здесь кто-то был, — мрачно сообщил Михаил и почесал нос кончиком дула.
— Обязательно было стрелять?
— В меня кинули камнем. Несколько раз, и целились в голову.
— Так, — сказал Яран. — А может, тебе показалось?
— Нет, мне не показалось, — раздраженно ответил Михаил. — По спине попали…
— Кто?
— Откуда я знаю?!
Они замолчали. Кругом, на многие километры были одни горы — преддверие чего-то нового и необычного. Вершины их были подсвечены луной, и странно переливались, серебристо мерцали изломанные линии контуров. От пустых гильз едва уловимо пахло сгоревшей жидкой взрывчаткой. Где-то шумно сорвалась и захлопала крыльями одинокая ночная птица.
— Пойдем, посмотрим? — предложил Яран.
— Пошли, — Михаил деловито поправил ремень карабина и первым стал спускаться с гряды.
Тут же они обнаружили камни, выдернутые из мерзлой земли и сложенные пирамидкой, как старинные чугунные ядра. Примерно через пятьдесят шагов начался кустарник. Здесь они шли не так уверенно, высокая до пояса, мокрая трава прижималась под их тяжестью и почти не распрямлялась. Потом обнаружился овраг, почти незаметный из-за деревьев, прорастающих на склонах. Михаил спрыгнул на дно, с размаху утонув по щиколотку в жидкой грязи, и поводил перед собой стволом. Здесь было много маленьких следов, как будто по грязи пробежались дети, только на концах их было по два пальца. Нижние ветки низкорослых деревьев были сломаны; на них свисали тряпичные лохмотья. Противоположный склон был изрыт длинными бороздами и ямками, и Михаил словно видел, как уродливые аборигены в плащах с треугольными капюшонами карабкаются по скользкой стенке, цепляются друг за друга и срываются вниз, злобно ругаясь.
Никакие это не братья по разуму, решил Михаил. Нормальный, уважающий себя гуманоид, пусть еще в пещерной стадии развития, никогда бы не стал швыряться камнями в первого же встречного. Нормальный, уважающий себя гуманоид обратился бы к ним с речью, в знак мира поднял бы обе руки, показывая, что у него нет оружия, потом пожал бы оными руки пришельцев и пригласил бы к себе в дом. Обычно так и случалось, по крайней мере во всех источниках, которые читал Михаил, добродушные инопланетяне жали братьям по разуму руки, а сами братья, затянутые в скафандры, испытывали Бог знает что.
Но я, наверное, неправильно рассуждаю, засомневался Михаил. Поставь на их место моего предка стотысячного года до нашей эры рождения, он поступил бы совершенно по-другому. Страшный, заросший до глаз волосами и бородищей, с набедренной повязкой из шкуры собственноручно убитого и съеденного медведя, он будет размахивать своей дубиной и лупить всех без разбору. Ему совершенно наплевать, пришелец перед ним или саблезубый тигр, он в лучшем случае забьет и бросит вас на произвол судьбы и будет по-своему прав. Тут и собственная безопасность, и борьба за территорию, и желание набить морду ближнему своему из-за чувства собственного превосходства. А то, что аборигены чересчур миролюбивы или наоборот, чересчур агрессивны, так это ничего не меняет, это все условности, неизбежный ход истории. Тем более, что Яран там что-то нашел и как-то странно на меня смотрит…
Михаил подошел к нему, как и он нагнулся и увидел на глине несколько пятен желтой светящейся жидкости. Она медленно стекала в рубленый отпечаток ботинка и равномерно фосфоресцировала. «Неужели попал?» — тут же подумал Михаил.