Даже если наука часто выступала в роли знания, отказ от единства науки не означает отказа от знания; он означает, что мы должны прийти к лучшему пониманию различных знаний. В главе 6 я привожу аргументы в пользу зететического знания. Действительно, один из прямых выводов этой главы состоит в том, что существуют лучшие и худшие обоснованные утверждения истины. Некоторые из более обоснованных утверждений, вероятно, связаны с наукой, но многие - нет.
Чтобы объяснить, утверждение, что "Людовик XVI был казнен в 1793 году", является вполне обоснованное утверждение. Мы можем сказать, что знаем, что это произошло, поскольку у нас есть множество свидетельств очевидцев, и маловероятно (хотя и не невозможно), что какие-либо будущие свидетельства изменят мнение историков об этом факте. Но это не научное утверждение (как мы используем слово "sci- ence" в английском языке). Некоторые "научные" утверждения имеют множество надежных доказательств (например, антропогенное изменение климата), в то время как другие - нет (например, теория струн). Некоторые утверждения в гуманитарных науках также имеют больше или меньше доказательств, независимо от их претензии на научный статус. Все это говорит о том, что на самом деле нам не нужна раздутая и универсальная категория науки для поддержки знания. Как я утверждаю в главе 6, вместо этого нам нужна теория знания. Успешную эпистемологию нужно найти, а не отказываться от нее.
Эту критику можно также сделать бесконечно мета-теоретической. Можно заметить, что если все вещи, обсуждаемые в этой главе, часто называются "концептами", то и понятие концепта может быть подвергнуто такой же критике. Философы использовали "концепт" как технический термин для обозначения различных вещей (нечто, имеющее истинностное значение, то, что разделяют переводы, набор правил для синтеза опыта, концепция мира в целом), в то время как за пределами философии термин "концепт" в основном относится к ментальным репрезентациям. Между тем, эмпирическая работа в психологии и когнитивной науке позволила создать четыре различные крупные и, вероятно, противоречивые теории ментальных репрезентаций.70 В совокупности, не все концепты одинаковы и не принадлежат к одному и тому же "виду", и сам термин "концепт" может скрывать это важное различие.
Я хочу сделать шаг назад и сказать, почему распространение автокритики само по себе должно вызывать удивление. В начале своей формализации в девятнадцатом веке научные дисциплины стремились определить замкнутые плоскости или системы. Формирование дисциплины часто основывалось на представлении о том, что можно хотя бы условно постичь некую совокупность, так что дисциплина в принципе способна дать в основном полное или самодостаточное описание явлений, которые она изучает. Например, чтобы физика возникла как академическая специализация, она должна была экспериментально допустить, что физические эффекты имеют только физические причины. Физика была основана отчасти на изучении материи и предположении, что математика материальных взаимодействий по крайней мере аналитически отделима от биологии, психологии и физики часто предполагали, что их результаты имеют более широкие последствия. Но в целом фундаментальный прогресс в той или иной области отождествляется с достижением более глубокого понимания конкретного объекта дисциплины.
В отличие от своих естественно-научных собратьев, гуманитарные науки часто делали акцент на менее полных плоскостях объяснения, чем на якобы автономных категориях человеческой жизни или опыта; тем не менее, построение конкретных аналитических объектов было схожим. Приведем конкретный пример: Англофонные кафедры английского языка исторически основывались на предположении, что литература представляет собой, по крайней мере, поверхностно отличительную сферу поиска и преподавания.74 Естественные науки часто строились в редуктивной иерархии, когда объяснение на одном уровне частично основывалось на другом уровне. Несмотря на то, что существовал ряд явно гибридных дисциплин (например, биофизика), а также различные значительные территориальные споры, в той степени, в которой они сохраняли свою автономию в академии, каждая академическая дисциплина имела тенденцию утверждать приоритет над определенным горизонтом исследования и методами, которые сопутствуют его изучению. Быть ученым в той или иной дисциплине исторически означало заниматься общим объектом этой дисциплины.