Сашка повертел ее в руках и недоуменно взглянул на меня, я пожал плечами. Она, наверное, решила, раз Сашка собирает игрушки, то и от ее подарка будет в восторге.
- Спасибо, - выдавил он.
Дверь в соседнюю комнату отворилась, явив нашему взору грузного черноволосого мужчину в растянутых трениках и майке, на шее было множество бус и подвесок, сквозь которые было видно жирное желтое пятно на майке. Сашка брезгливо скривился.
- Что тут происходит? – спросил мужчина, голос для такой туши был слишком высок.
- Я переезжаю, дядя Гоша, - неприязненно отозвалась Юлька, вынося сумки в коридор.
Ага, тот самый колдун, при котором Юльке совсем житья дома не стало.
- Куда это, позволь узнать? – нахмурился дядя Гоша, как он считал, грозно. Да уж, я бы с таким голосом вообще стеснялся бы рот открывать.
- Это вас никаким боком не касается, - отрезала Юлька.
- Как ты со мной разговариваешь? Ты не сможешь одна жить, твоя черная сущность вырвется на свободу и натворит много бед! – глаза мужика начали фанатично блестеть, редкая черная бородка, выбритая под «а ля козел» встопорщилась. – Мы еще не закончили проводить ритуал очищения, ты не можешь просто так уйти. Только благодаря нам, мне и твоей матери, сдерживается твоя темная натура! Сегодня благодатная ночь для борьбы с темной сущностью и изгнаяния бесов. Мы не можем себе позволить потерять ее и упустить возможность избавления!
Из-за спины мужчины выглянула бледная женщина в черном платке с такими же, как у Юльки, голубыми глазами.
- Что происходит? – спросила она. – Юля?
- Мам, - Юлька затеребила подол платья, - я переезжаю.
- Куда это?
- Я буду жить у друзей, пока, - Юлька посмотрела на мать с надеждой, может, одумается.
- Но как же так? – растеряно сказала женщина. – А ритуал?
Нет, не одумается.
- Мне не нужен никакой ритуал, мама. Я нормальная.
Ну, с этим я бы поспорил, но благоразумно промолчал.
- Юленька, не уходи, еще совсем чуть-чуть осталось, - запричитала женщина.
- Мама, мне надоело, что вы травите меня вонючим дымом, надоело спотыкаться о чучело ворона, которое вы ставите у меня перед дверью, я его вообще боюсь. Вы изрисовали всю мою дверь, вы носите охапки сена в мою комнату, и подкидываете какие-то булыжники мне в кровать. А эти завывания по ночам вы называете ритуалом? И если с колокольчиками я могу смириться, то зачем греметь кастрюлями? А ты знаешь, что дядя Гоша делал мне неприличные предложения, сказав, что я так совсем буду очищена?
К концу Юлькиной тирады губы Сашки превратились в тонкую полоску, а глаза были зло сужены. Я сам еле сдерживался, чтобы не накинуться на урода.
- Происки служителей Сатаны развратили твою душу, и вложили в уста хулу, ложь и сквернословие! - влез мужик, женщина доверчиво внимала ему, даже и не думая вступаться за дочь. - Ты не выживешь одна без нашей поддержки, ты сама не понимаешь, в какой опасности оказалась и какой опасности подвергаешь окружающих тебя людей. – Мужик наставил на Юльку палец в бутафорских перстнях. – Дьявол не дремлет, он жадно ловит каждый вздох смертных и горе тому, кто будет видеть в его посулах надежду. Ты слаба духом и поддалась чарам нечистого, и ты сама должна задуматься о своем спасении и о том, что для тебя является истинным благом.
- Ну, да, - язвительно ответила Юлька, - о своем-то благе вы уже позаботились. Ведь у вас нет квартиры в городе? А так и жилье бесплатное и в «дар» ваш, - она сделала пальчиками в воздухе кавычки, - вроде как верят. Почему бы не порассуждать о всяких… дьяволах, и не одарить, так сказать, ущербных нас своим вниманием. Почем сейчас лапша?
Я загордился Юлькой, а мужик побагровел:
- Соплячка! Ты ослеплена! Ты сама уже не видишь, как прогнила твоя натура!
- А вы квартиру проветривать не пробовали, может быть и гниль мерещиться перестала бы, - не вытерпел я.
- А ты кто такой, щенок? – на меня обратили внимание. – Не боишься перечить колдунам?
- Боюсь, боюсь, дяденька, - передразнил я его голосок. – Сейчас домой сбегаю, штанишки поменяю и еще бояться приду.
- Это кто, Ирина? – повернулся «колдун» к женщине, теперь уже в меня тыча пальцем. - Не это ли друзья нашей дочери? – О, как он быстро записался в родственники. – Не к ним ли она собирается переезжать жить? К мужчинам! Вот они последствия того, что ты так поздно обратилась ко мне! Она стала развратницей! Потаскуш…
Договорить он не успел, Сашка не вытерпел, схватил его за многочисленные бусы, стукнул затылком о косяк двери, Юлькина мама испуганно вскрикнула.
- Только попробуй, быдло, еще что-нибудь сказать о Юльке. – Зашипел он ему в лицо. - Я тебе язык вырву с корнем и засуну в задницу, где ему самое место! И только попробуй хотя бы на шаг приблизиться к ней!
Я подхожу, встаю так, чтобы меня не видела мать Юльки, делаю из лица гротескную маску и рычу этому уроду в морду. Сашка отпускает его и демонстративно идет в ванну мыть руки.
«Колдун», выпучив глаза, сдавленно пищит и несется в комнату, едва не сбив с ног женщину. Там он дрожащими руками роется в каком-то сене и, выбрав траву, поджигает ее. По квартире разнесся удушливый дым, а урод выставил перед собой запаленный веник, с отчаянной решимостью пошел на нас с ним. Он сам, похоже, наивно верит в свой дар.
- Как же так, Юля? – донесся до нас растерянный голос Юлькиной мамы.
А мы подхватили Юльку, Юлькины вещи и ушли, а по подъезду еще долго разносились визги мужика о том, что он очень сильный колдун, что он избавит мир от мрази, что он будет биться до последнего и что-то там еще.