========== reti ventos venari ==========
Все семеро расположились на пляже. Парни развели костёр, девушки поплотнее закутались в пледы и куртки — хоть и наступало лето, ночью температура значительно понижалась, заставляя ёжиться и утепляться.
Если всё пройдёт так, как задумал Ганнибал, покинут это место они только вшестером. Может, на полицейских машинах, а может, на своих.
Мужчина наблюдал за компанией с парковки, находясь между автомобилей, на которых они приехали. Единственный фонарь выгодно не освещал этот кусок асфальта, так что обнаружить Ганнибала можно было только в том случае, если искать.
Кудряшка взял с собой гитару и медленно перебирал струны, ни на кого не обращая внимания. Он был в вязаном свитере песочного цвета, вельветовых брюках и чёрных непримечательных ботинках. Ганнибал был на 100% уверен, что этого парня звали «Уилл».
Ещё были Стив и Бен, которого часто называли Базиликом. Черноволосый парень был Джей, а девушек звали Белинда, Хлоя и Саша. Они все наперебой просили играть Уилла разные песни, уверяя, что это не сложно, а они подпоют. В ответ он лишь улыбался, продолжая подбирать аккорды к ведомому только ему произведению, поэтому скоро одна из девушек предложила оставить его в покое и рассказывать страшилки. «Вроде бы взрослые, а совсем ещё дети», — подумалось Ганнибалу, — Молодость это то время, когда ты ещё можешь reti ventos venari [*сетью ловить ветер, лат.]. Впрочем, Уилл не выглядит таким же, как его друзья.
Ни сейчас, ни тогда, в магазине.
Всего лишь вчера Ганнибал ходил по отделу сыров, не в состоянии определиться, какой же именно он хочет купить, потому что не выбрал, какое блюдо хочет приготовить, как вдруг уловил тонкий, нежный, ненавязчивый запах: пахло персиком, мёдом и чем-то ещё, знакомым с детства. Последовав за ароматом, мужчина оказался в алкогольном отделе. Перед ним стояли три молодых человека, скидывающих по одной банке пива всех сортов в тележку. Точнее, скидывали двое, а третий её катил: именно от него и исходил столь пьянящий аромат; от первых же двух пахло ментоловой жвачкой и кофе. Молодые люди смеялись и выглядели довольными, но, сконцентрировав внимание на третьем, Ганнибал увидел, что его улыбка не совсем настоящая — его выдавали полные грусти глаза: при взгляде на них Ганнибал даже затаил дыхание, столько в них было какой-то необъяснимой скорби и отчаяния. Этот смеющийся парень выглядел запутавшимся в себе, неуверенным — хочет ли он вообще находиться в этой компании, насколько совпадают их интересы? Доктору Лектеру трудно было размышлять об этом — чудесный запах, исходящий от этого парня, полностью затуманивал его сознание, отключая способность анализировать и размышлять, оставляя лишь желание. Острую потребность в обладании. С трудом отведя взгляд от глаз парня, Ганнибал полностью окинул его взглядом: каштановые непослушные кудри не выглядели расчёсанными, печальные серо-зелёные глаза, под ними удручающие мешки от недосыпания, на щеках румянец от мороза, губы улыбчивые, чуть полные. Через шею был перекинут длинный шарф пшеничного цвета; бежевый твидовый пиджак был небрежно застёгнут на одну пуговицу, под ним виднелась трикотажная жилетка и воротнички белой рубашки; модные брюки модели «чинос», на ногах новенькие, но уже заляпанные оксфорды. Во всём его виде читались присутствие вкуса и неумышленная небрежность. Первые ассоциации, возникшие с таким образом — учитель? Библиотекарь? Историк? Кем же работал (и работал ли вообще) этот парень? Программист, тратящий весь свой доход на одежду?
Ганнибал проследил за молодыми людьми до парковки, запомнил номер машины (роскошная ауди, за руль которой сел кудряшка — видимо, владелец), но всё равно не удержался и поехал за ними, забыв про сыр. Путь молодые люди держали на дачу (по всей видимости, владельцем которой тоже был кудряшка), по дороге встретившись с остальными — парнем и тремя девушками, которые поехали на отдельной машине.
Низкооплачиваемые профессии отпадали. Тогда кто? Писатель? Критик? Преуспевающий юрист? С каждым шагом Ганнибала, сделанным вслед за кудрявым незнакомцем, вопросов становилось всё больше. Адвокат? …
От воспоминаний Ганнибала отвлёк голос девушки с пляжа: не дождавшись ответа, она решила сама поддержать свою инициативу про рассказывание страшилок.
— Это реальная история, мне её моя англичанка рассказала пару лет назад, — начала она таинственным голосом, — Короче, была у неё подруга, у которой парень был смертельно болен. Рак или спид, что-то такое. Когда его на последней стадии перевели в комнату смертников (это когда ничем уже помочь нельзя), эта дама (его девушка) почувствовала на себе чей-то взгляд. Глянув в окно, она обнаружила, что на дереве сидит ворон и пристально на неё смотрит. А ворон ведь предвестник смерти… Так вот. Сидел он там, сидел, а потом каркнул раз, другой. И когда он каркнул в третий раз, к ней вышел доктор и сообщил, что её парень скончался. Как-то так.
Компания загалдела, выразив общее мнение о том, что это не страшно, а просто неприятно, но все дружно подскочили на месте, когда со стороны леса послышался вороний крик. Да и сам Ганнибал признал, что лучшего момента для проявления себя птица не могла выбрать.
— Может, домой поедем? — усмехнулся один из парней, дразняще взглянув на насторожившихся девушек.
Но тут Уилл, наконец, заиграл цельную мелодию, которую все сразу же узнали — Nirvana, «Come as you are». Слова знали все.
Вообще, Ганнибал был готов напасть в любую секунду: в его кармане покоился платок, пропитанный хлороформом: стоило его только поднести к носу Уилла, как тот потеряет сознание. Пока на берегу пели песню, мужчина задумался о том, как приготовит кудрявого парня. Сначала он хотел использовать только лёгкие, но разве можно было оставить без внимания эти музыкальные пальцы, так легко и изящно перебирающие струны гитары? В голове у мужчины вдруг появилась картина: они вдвоём на пляже, Уилл играет только для него одного…
— Вам помочь?
Сердце пропустило один удар: обычная уверенность и спокойствие дали сбой, заставляя Ганнибала пару раз моргнуть, прежде чем медленно обернуться на голос. Перед ним стоял Уилл: на губах застыла очаровательная улыбка, в светлых глазах пляшут незнакомые доныне озорные искорки. Видимо, снова задумавшись, мужчина пропустил конец песни и его засекли. Уильям. Парень с гитарой. Музыкант.
Что-то он утратил бдительность, с тех пор как впервые увидел Уилла: не к добру это.
— Нет, я… — изображать обычного человека так просто: растерянный взгляд, добродушное похлопывание по карманам куртки, взмах в сторону уже давно припаркованного здесь джипа, — Заходил забрать кое-что из своей машины.
— А, — Уилл направился в сторону кустов: видимо, он отошёл по нужде, — кстати, приятный парфюм, — некоторое время он шёл спиной вперёд, дружелюбно улыбаясь Ганнибалу, но потом развернулся, и, усмехнувшись, поправил рукав свитера, после чего скрылся в темноте.
Мужчина поспешно перевёл взгляд в сторону пляжа: у костра по-прежнему болтали, кто-то достал пиво. Хорошо. Значит, при пропаже одного из своих они не смогут рассказать о подозрительном мужчине, которого видели на парковке.
Случай предоставился самый что ни на есть подходящий, но, задумчиво склонив голову набок и проводив кудряшку мёртвым, безучастным взглядом, Ганнибал покинул парковку, предоставив компании ещё немного беззаботного веселья. Уголок губ у мужчины презрительно дрогнул: всё дело, разумеется, было не в том, что Уилл застал его врасплох, а в нелепой байке про ворона. Подтверждать её не хотелось, а если бы после печального крика птицы пропал человек, участь которого в дальнейшем не особо отличалась бы от участи мужчины в больнице, разговоров было бы не избежать. После допроса этих недоумков в газетах похитителя-убийцы назовут наподобие «Падальщик» или «Вестник смерти», этого ещё не хватало.
Одна мелкая деталь въелась в голову мужчине: Уилл сказал про парфюм, но Ганнибал сегодня им не пользовался, значит, кудряшка почувствовал запах альфы, назвав его «приятным». Не запах ли выманил его с пляжа, не он ли вначале обратил на себя внимание, заставив перевести взгляд на парковку? Мужчине хотелось знать, что почувствовал Уилл. Лайм и мяту? Свежескошенную траву и древесину, или, может, черничный пирог со взбитыми сливками? Это был очень личный вопрос, и чем больше Ганнибал осознавал это, тем больше ему хотелось знать на него ответ.