Рембо о своей первой любви
Что я здесь делаю?
Одно из последних писем Рембо из Абиссинии
Тебя несло в загул — душонку покормить,
На свой костлявый тыл прикармливая беды.
Ты спаивал корабль от носа до кормы —
Теперь везут домой, как прежде Грибоеда.
Но в пояс золотой зашил слова торгаш.
Похоронил стихи, вынашивая грыжу.
А помнишь ли, Гаврош, как старая карга
Тебе закрыла дверь, открыв глаза Парижу?
А помнишь, пьяный Лель тебя носил в кровать,
Целуя твой аккорд, обсасывая буквы?
А помнишь, как вином насиловал слова,
Рождая миру смех над миром? А судьбу как
Помнишь ты, плюясь, брезгливо бил под дых?
Ты не забыл, как пел, даря своё презренье.
И как в песках просил у золота воды…
Три месяца в аду и пара озарений —
Роскошный ход — и мат чертям, богам, себе.
И прошлому на гроб, и будущему в люлю.
Безумным на покой и нищим на обед.
И мне на опохмел со сдачею на пулю.
Спасибо. В ад один нас не определят.
И тысяча чертей на все твои проклятья.
Ведь ты и сам дрожал, как сотни пуделят,
И ты познал позор при первом женском взгляде.
И уничтожив речь, теперь ко мне лезь!
Тобой я сделан, но ведь не тобою создан.
И абиссинский крик: «Что делаю я здесь?»
Как глупый приговор, не слышен моим звёздам.
Антиблюз
Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник,
имеющий лук, и дан был ему венец;
и вышел он как победоносный, и чтобы победить.
«Откровение», глава 6.
Скоро белое дерево сронит
Головы моей жёлтый лист.
Сергей Есенин. «Кобыльи корабли».
Выткался над озером — вставь в багет.
Вечный Пост, умойся — побрей щеку!
Хочешь на желание? Я — поэт.
Можешь и не спорить. Скажи «ку-ку».
Сколько тела съедено, Отче наш!
Сколько чаш променяно на стакан!
Руку не слюнявь мою. Прощена
Та, с которой змейками стих стекал.
Ты пиши, старайся. Дефис, пробел.
Открывай кавычки — я буду речь.
Гавриил пусть пыжится на трубе,
Пётр пусть… Не надо мне этих встреч!
Путь копыта кованы на «авось» —
Не пора кончать ещё этих дел!
Хоть и не хотелось, но помоглось.
Видно, черт за мною не углядел.
Не успел съянварить до Рождества,
Но осталось капельку на «айлав»
Как у Сержа с маковки — вниз листва —
Тела скатерть белая со стола
Так небрежно падает. Будь добра
Из-под век не капай. Ведь к горю — соль.
Лучше душу выплесни из ведра.
Мы с тобой две палочки в колесо.
Кто там, в белом венчике, в кимоно?
Розы или сакуры? Дай пенсне!
Мы читали это в каком кино?
Только всадник должен быть на коне.
Смазал карту будня… Остерегись —
Не отмоешь краску — всю жизнь мешал.
Мы с тобой два берега у реки.
Кто построит мостик — сама решай.
Ноев ковчег
С этим солнышком мне не выгодно,
С этим дождиком — полный крах.
Если ты эту боль не выгонишь —
Не загонишь в ковчег мой страх.
Если ты для тоски не выкроишь
Пару метров — не втиснуть смех.
По глазам моим — синевы края,
А слезам моим не посметь.
Скрой свой гонор за покрывалами,
Спрячь мой нимб за железный ларь.
Снова буду стихом слова ломить —
Ты мне волю отчегеварь.
Если веру ужать на треть. То и
Радость влезет на четверть. Но
Я всегда пролезал под плетьями
И опять ставил все вверх дном.
Ставил все на попа — проигрывал.
Ставил все, только ноль к пяти.
Если злость утрясёшь по литру, то
Можно ужаса наскрести.
Ставил на уши, в небо пятками,
К югу задом, в восток — лицом.
Если Он не совсем распят, кого
Я посмел называть отцом?
Вот и выход. Табличка светится.
Не вместилась лишь доброта.
Если выгорит ковш медведицы,