А как спала немного жара, в дорогу собрались, поднявшись в сёдла. А там уже помалу сгущались сумерки. Светило ярое медленно спускалось к окоёму, плавя его, слепя глаза лучами низкими, яркими, что и дорогу не разобрать. То и дело вскидывали воины руку к глазам, вдаль приглядываясь. Впереди должна уже и протока показаться, а там уж можно и спокойно идти, без опаски, до первой карачаевской веси.
— Устала? — вытянул из задумчивости голос Годуяра.
Вейя быстро подняла взгляд на князя, улыбнулась мягко. Не заметила даже, как приблизился он, поравнявшись с её кобылкой.
— Немного…
Годуяр внимательно на неё взглянул, потом сощурил глаза, тоже вглядываясь в даль. И совсем не вовремя вспомнила Вейя Любицу, и так тесно стало внутри, нехорошо рядом с князем, оттого что тайну знает скверную, а сказать не может, только прятать подальше. И оттого казалось, что обманывает.
— Вчера видел, вошла ты испуганная. Кто обижает тебя из гридней? Ты скажи, не утаивай.
Щёки жаром пыхнули до самых ушей. Уж о том с Годуяром говорить не хотелось. Она и отцу не сильно открывалась, а тут почти чужой человек, хоть и родич дальний. Лихорадочно в голове перебирала мысли, чтобы ответить. О сотнике даже и упоминать не хотелось. Она огляделась, понимая, что многие мужи, что рядом ехали, прислушиваются к их разговору.
Вейя ответить собралась что-то невнятное.
— Я… — приоткрыла было губы, как взгляд зацепился за вставшие впереди, будто из земли выросшие, фигуры тёмные, что на окоёме жёлтом закатном виднелись отчётливо угрожающе.
— Кангалы! — кто-то гаркнул в следующий миг, оглушая Вейю до звона.
Поднялась холодная волна страха, что руки и ноги вмиг отнялись. Вейя и понять толком ничего не смогла, как вспороли воздух стрелы, ударяя в плечо ехавшего впереди кметя Гроздана. Другие гридни успели поднять щиты — заколотились дождём стрелы о дерево. Некоторые даже к середине отряда долетели. Одна просвистела мимо, почти рядом с Вейей.
— Щиты поднять! — грянул голос десятника Бромира.
А в следующий миг сверху Вейю придавила тяжестью защита, прежде чем вонзились в древко вновь пущенные стрелы. Врезались глухо несколько, отдаваясь в плечо тупыми ударами. Всколыхнулся отряд, задрожала земля от множества копыт, раздавались тут и там громом голоса мужей. Кобылка, до того мига спокойная, шарахнулась было, Земко — кметь, что оградил Вейю от стрел, успел подхватить её за уздцы. Да только Вейя почувствовала, что падает — кобыла повалилась на землю, потянув её за собой, испуг всплеснул — а ну придавит или затопчут другие?! Но рухнуть не дали — подхватили чьи-то сильные руки, с седла сдёргивая, сминая рёбра так, что Вейя дыхание потеряла да опору. А следом она на чужой лошади оказалась.
— Спрячь её! — рыкнул где-то в стороне голос князя и утонул в толпе.
Вейя оглядеться не успела — гаркнул гридень, поддевая пятами лошадь, та ломанулась вперёд, пускаясь к середине вереницы к телегам и возам. Вейя видела только, как проносятся гридни, как сверкает оружие в закатных густых лучах, словно всполохи молний. Подъехав к обозам, Земко ссадил Вейю в телегу — а больше и прятаться негде, разве что в бурьян бежать, да заметят, нагонят тут же.
— Схоронись, — бросил он, натягивая силой повод так, что лошадь вскинула гривой, артачась, он оставил девушку, ринувшись на подмогу к остальным.
Глава 22
Вейя, уцепившись пальцами за борт, выглянула, пытаясь рассмотреть в слепивших солнечных лучах метавшихся в пыли дороги гридней. Гурьбой нахлынули из засады всадники, в одеждах да латах кожаных грубых, в островерхих шапках. Вскинули они яростно клинки широкие у конца, что страшно стало: один удар — и голова с плеч, силы прилагать не нужно. Вейя успела рассмотреть смуглые, широкие, чуть плоские лица и чёрные, как дёготь, брови и усы. Всадники широкие в кости и коренастые — такие, как рассказывала ныне утром старшая дочь старосты.
Кинулась часть гридней в атаку. Откуда-то снова полетели стрелы. Вейя охнула, назад нырнула за полог в сумрак намёта, рухнув на дно воза, средь поклаж вжимаясь в кожаные скрутки палаток. Стрелы одна за другой ворвались с хрустом в толстую тканину намёта, прорывая его насквозь. А потом вновь стихло. Сердце забухало в груди булыжником, подскакивая к самому горлу в леденящем душу ожидании. Прижимаясь к дощатому борту, прислушалась. Раздались совсем рядом голоса, Вейя не разобрала ни слова говора чужого. Приподнялась, пытаясь скорее отползти подальше, спрятаться, как заржали громко лошади, и повозка дёрнулась с места, так, что Вейю откинуло назад. Она рухнула на колени, отскочив к самому краю, ударяясь боком о борт, и подняться не успела, понеслась куда-то телега по колдобинам, встряхивая всё содержимое.