— Число поставим после того, как твой сообщник все сам расскажет. А до этого он не будет ничего знать о нашем с тобой разговоре. Например, он расколется восемнадцатого числа, а твои показания я помечу девятнадцатым или двадцатым. И когда он перед судом будет знакомиться с материалами уголовного дела, то подумает, что не ты его выдал, а он тебя.
— А если он не признается? — подумав, спросил Кунцевич.
— Такого не может быть, — улыбнулся Орехов. — У него ведь уже были судимости?
— Ну были.
— Значит, он в этих делах собаку съел. Так вот, я выдам тебе секрет: рецидивисты обычно долго не запираются. Как это делаете вы, новички. Во-первых, они знают, что это бесполезно. А потом, они рассуждают так: если уж попался, то надо постараться, чтобы срок дали поменьше. А чтобы срок был поменьше, надо признаваться и притом сразу. Как его звать?
— Васькой. Василием…
— Отчество?
— Еще отчество!..
— А фамилия?
— Хохлов… — Роман с сокрушенным видом махнул рукой: — Говорил ведь ему: «Не надо мужика убивать!» А он только одно и знает: «Заткнись, падло!..»
— Где он сейчас?
— Не знаю.
— Хорошо, мы это выясним, — сказал Орехов. — А теперь скажи, когда и где вы с Хохловым познакомились?
Кунцевич ответил на этот раз без паузы, даже, скорее, торопливо, словно спешил избавиться от груза, который до сих пор держал в себе.
— Прошлой весной. В мае, что ли. Подруга материна привела его к нам. Опенкина Клавдия. Он тогда жил с ней, а сейчас не знаю, живет, нет ли…
— Так… — удовлетворенно протянул Орехов. — Привела, значит, Опенкина. А она сама где живет?
— В овощесовхозе. Тепличницей работает там.
— И часто Хохлов захаживал к вам?
— Ну, может, раз в неделю.
— Что он у вас делал?
— Выпивал, что еще. Когда в дурака играли. Когда спал с матерью или с Нинкой…
— Вино он с собой приносил? Или вы его угощали?
— Почти каждый раз приносил.
— Обычно в какое время он появлялся?
— Когда темно становилось. Днем никогда не приходил.
— Он где-нибудь работает?
— Грузчиком. На железной дороге.
— Какие-нибудь вещи приносил к вам домой?
— Нет, не бывало. Обещал только… если пойду с ним… — тут Роман словно поперхнулся, примолк и забегал глазками по углам кабинета.
— Куда же он тебя звал? — поинтересовался Орехов.
— Куда… Известно, куда: надело! Только я никуда не ходил.
— Отказывался всякий раз?
— Ну.
— И часто он делал тебе такие предложения?
— Может, раза три.
— Где именно он предлагал совершать кражи?
— Этого не говорил.
— Со своими приятелями он тебя знакомил?
— Нет, всегда один приходил.
— Когда и как ты встретился с Хохловым восьмого января? Расскажи все по порядку.
Кунцевич немного подумал, тяжело вздохнул и приступил к рассказу:
— С утра я был дома. Вместе с Николой, ну с материным хахалем, распечатали бутылку портвейна. Потом с работы пришла мать. Потом Нинка. Вчетвером выпили пол-литру и еще портвейна. А часов в шесть пришел Васька, принес пол-литру. Когда эту кончили, мать дала еще на бутылку. И мы с Васькой пошли. У «Буревестника» взяли «Московской», и тут Васька меня за руку схватил: «Видишь вон тех двоих? Идем-ка за ними!» Ну вот, один и был тот, которого вы мне на фотокарточке показывали! И с ним еще один. Оба сильно выпивши. Ну как и мы же. Они к хозмагу, и мы тоже. Там они чего-то остановились. Васька стрельнул у них сигарет. Зачем-то спросил у того, в кажане: «Не знаешь, сколько километров отсюда до Москвы?» Тот глаза вылупил: «Пешком, что ли, туда собрался?» Васька: «Ну да. А что?» — «Не дойдешь!» Тогда Васька сказал: «Что-то мне рожа твоя знакома. Ты кто такой?» Тот: «В родильном доме работаю. Акушером». Тут Васька мне велел отнести бутылку домой. Не знаю, что там еще у них за разговор был. Когда я вернулся, Васька с этим ругались. Васька его вертухаем обругал. Сказал, что вспомнил его. Теперь, сказал, рассчитаемся. Ну, двинулись они к перекрестку, а Васька мне: «Айда за ними!» Те свернули в парк, и Васька меня туда тянет. Я хотел домой воротиться, а Васька как глянет: «Убью, падло!» — прямо какой-то бешеный стал.
Те пошли по дорожке, уселись прямо на снегу, стали выпивать и закусывать, а мы из-за деревьев за ними наблюдали. Потом они чего-то стали драться. Васька сказал: «Этот вертухай отпил и отъел свое». Я спросил: «Как это?» — «А сейчас увидишь». И пошел к ним. Я думал, он их разнять хочет. А он с этим, в кожане который, схватился. Когда я подбежал, Васька уже вытирал свой нож об него…
— Хохлов его своим ножом ударил?