– Конечно.
– Отлично. А то я боялся, что тебе и патроны надо будет самому заряжать. Ну, с тобой как с малым, ей Богу. Тебе годков-то сколько будет?
– Двадцать восемь.
– Ниче, ты конь! Вроде такой лось уже здоровый, а до сих пор как маленький ведешь себя. Ох, и трудно тебе на поверхности придётся!
Вадим усмехнулся. Волк, сам того не подозревая повторил вчерашние слова Захара. Ну, случайно, бывает.
– Ты до этого-то в туннелях был? – разбавил мрачную атмосферу Волк.
– Пару раз доводилось.
– А на других станциях?
– Был на Новослободской один раз. И всё.
– На Ганзе, что ли?
– Ну, вроде того.
– Че ты там делал?
– К сводному брату в гости ходил.
– Ты – усыновлённый, да?
– Как бы тебе сказать… В день апокалипсиса из всей моей семьи спаслись только я и дед. Шли тогда к нему в гости. Хотели на метро поехать, шли как раз к Цветному, а там резко все завыло, загрохотало, чудом протиснулись. Потом он помер, и я остался один. Спустя пять дней после смерти деда, я познакомился с Захаром и его семьей. Они меня и приютили. Я для них, как родной стал. И они для меня тоже. Потом Захар съехал на Новослободскую, когда Ганза «смелых и отважных» в сталкеры искали. Ну, и решил он счастье попытать. Удачно. Семью всю забрал потом к себе. Меня ещё звал, да не согласился я. Я уже в то время разработал лёгкий метод заработка, через наркоту. Подслушал разговор, запомнил, нашёл ингредиенты и набодяжил. Потом на свой страх и риск предложил мужику опробовать, забесплатно. Ну, а кто на халяву побалдеть не хочет? Согласился. Потом через час кайфования сказал, что штырит первоклассно, как «нацик». И потребовал ещё. Ну, а потом уже бизнес развился, и уходить с золотой жилы, хоть и воняла она прилично, не хотелось.
– Ясно. А в школе какой учился? Так, чисто для интереса.
– В 2054, вроде. Не помню уже… Тихо! Слышишь?
Впереди что-то активно шуршало. Вадим насторожился, взял АКСУ крепче и тихонько пошёл вперёд.
– Вадя, ты это…
– Тихо! Зверье это, сто процентов! Приготовься, а то кинутся сейчас в любой момент. Ну, чего ты стоишь-то?!
И шуршать перестало. Вадим не понял, но потом сообразил, что тварь почуяла приближение людей, и, наверное, внимательно смотрела на добычу. Вадим приготовился. В любой момент зверь мог наброситься на людей. Вадим водил из стороны в сторону фонарём, но зверя не видел. Где же он?! Прячется в кромешной тьме? Убежал? Замаскировался? Чёрт его знает! Вадим сделал ещё шаг, и в следующий момент впереди всё зашуршало, зашелестело и Вадим нажал на курок, надеясь очередью спугнуть нападавшего мутанта, или, судя по звукам, мутантов, но вместо очереди только клацнул метал и ничего не произошло. Осечка?! Невозможно! Вадим приготовился уже к худшему, но на свет фонаря выбежала небольшая стайка крыс. И где-то за спиной загоготал наёмник. Вадим повернулся и обиженно посмотрел на своего соратника, который умирал со смеху:
– Ну, холера… – сквозь смех выговорил Волк, – Ну насмешил… ой не могу… Крыс шуганулся… Я ведь предупредить хотел, а ты геройствовать пошёл… Да ещё и ствол с предохранителя забыл снять… Даже затвором не дёрнул… Ну, ты даёшь… – и снова заржал.
Вадим посмотрел на предательский АКСУ и убедился в том, что Волк сказал правду. Автомат стоял на предохранителе. И как же автомат стрелять будет, если патрон ещё находится в обойме, а не в стволе? Таких глупых ошибок даже Захар, наверное, никогда не совершал.
– Ну ладно, хорош! – попытался утихомирить Волка Вадим, – Че ты ржешь-то? Да не смешно уже!
– Ещё как смешно! – Вытирая слезу с глаза сказал Волк, – Ох, ладно, ну и насмешил ты меня конечно, аж говорить трудно… Ух… Ну, ладно, пошли давай, горе-охотник на мутантов.
Потом они шли ещё минут двадцать молча, только изредка Волк подсмеивался над Вадимом. Но вскоре сталкер встал и скомандовал жестом: «Стой!». Потом минуты две всматривался в темноту, повернулся и сказал полушёпотом:
– Значит так, слушай сюда. Через сто пятьдесят метров будет блокпост Рейха, мы уже достаточно близко подошли к Чеховской, – Волк снова посмотрел в сторону станции, потом повернулся обратно и продолжил, – Я пойду вперёд, на разведку. Вернусь через минут десять – пятнадцать. Жди меня здесь. Можешь пройти посмотреть, что вон там, – Волк указал на дверь, которая находилась за спиной у Вадима, – Но потом возвращаешься сюда, понял?! Никуда больше не уходишь. Чтоб, когда я вернулся, ты стоял здесь как штык в полной боевой готовности! Понял? Ну, всё, давай, жди. – Волк развернулся, выключил фонарь и пошёл осторожно вперёд.
Вадим проводил наёмника взглядом, пока тот не скрылся в кромешной тьме, повернулся к двери, сглотнул и пошёл вперёд. Чуть приоткрыв дверь, заглянул в помещение, проверяя на наличие опасности. Но таковая, кажется, отсутствовала. Вадим шагнул в коридор, закрыл дверь и пошёл вперёд. Коридор тянулся метров пять вперёд и уходил налево и направо. Сначала Вадим захотел пойти налево. Но когда подошёл к развилке, он услышал жуткое кряхтение, доносящееся справа.
– Кто там? – спросил Вадим и, не став дожидаться ответа, пошёл дальше, к источнику звука. Не повторяя своих ошибок, Вадим снял с предохранителя автомат и дёрнул затвор. Затвор клацнул, а это означало, что теперь АКСУ может стрелять. Это немного успокаивало. Повернув направо, Вадим увидел еле приоткрытую дверь, из-за которой шли душераздирающие стоны. Вадим, собрав всю свою храбрость, резко открыл дверь, и перед ним предстала ужасная картина: посреди комнаты лежал человек, весь в крови и, еле приоткрыв глаза, бормотал себе что-то под нос. Рядом с человеком лежало мёртвое тело лысого мутанта и разряженный ПМ (пистолет Макарова) с глушителем. На животе и ноге были наспех наложены жгуты, но даже бинты не смогли остановить кровотечение. Чуть выше над раненым была решетка вентиляции, из которой, судя по кровавому следу на стене, упал человек. Лежащий на полу приоткрыл глаза, поднял голову, пробормотал ещё что-то неразборчивое, и снова опрокинул голову.
– Чего говоришь? – переспросил Вадим, – Слышишь, мужик? Че с тобой?
– Я…спрашиваю…ты – фашист?
– Я? Нет. Разве я похож на фашиста?
– Внешность… бывает обманчива… – улыбнулся человек и сплюнул кровью, – ты…кто и что делаешь…тут?
– Вадимом меня зовут. Живу на Цветном бульваре, иду на Маяковскую, а ты кто, и что с тобой приключилось?
– На Маяковскую? – раненый полностью открыл глаза, проигнорировав вопрос, – через фашистов?
– Нет, по поверхности. Блин, да ты прямо как жмур выглядишь, скопытишься ведь сейчас!
– Рискованно…на поверхности… – буркнул собеседник, покашлял и продолжил, – тем и лучше. Слушай… мужик… помоги, а?.. Тебе ведь… все равно… на Маяковскую…
– Ну, да…
– Так вот… – человек покопался в подсумке, извлёк оттуда планшет и протянул его Вадиму, – Прошу… последняя просьба… возьми это… отнеси на Маяковскую… найди там… Ем… Емельяна и скажи… что Макар… погиб смертью храбрых… при выполнении операции…
– Кого найти? – переспросил Вадим.
– Емельянова… скажи, что от Макара… это секретное задание… никому не говори, что видел меня здесь… никому… не показывай… бумаги… которые я тебе дал… и сам… не смотри… это… совершенно секретно!.. От этих бумаг… зависит будущее… метро. На Маяковской… в баре… Емельян… понял?
Вадим взял планшет, взглянул на него, положил себе во внутренний кармашек броника и посмотрел на Макара:
– Понял.
– Только… пожалуйста… не подведи… фашисты… это зло… затевают войну… многие погибнут… надо предотвратить… пока… не поздно…
– Не бзди, брат, не подведу. Даю слово.
– Спасибо… Вадим… помни… в твоих руках…судьба метро… донеси их только… о большем не прошу… и помни… это… совершенно секретно!
И на этих словах взгляд Макара уставился в одну точку, и больше он не моргал и не дышал. Вадим постоял над телом, посмотрел на погибшего диверсанта, который выкрал планы фашистов прямо у них из-под носа и смог уйти с их станции, но тяжело раненым. Жалко мужика. Такие, как он, дорого стоят. Похоронить бы надо, да негде. Вадим подошёл к бойцу, закрыл его глаза, и, прошептав «Прощай!», вышел из комнаты и закрыл дверь. Кроме бумаг Вадим ничего больше не взял у Макара. Не хорошо это, мёртвых грабить. Да и тем более, когда он только-только того… скончался. Вадим тяжело вздохнул и пошёл на выход. Что было в соседней комнате, Вадим не знал, и желания узнать не было. В голове пронеслось наставление Макара: никому не говорить о бумагах и самому в них не смотреть. Последняя просьба умирающего. А последнюю просьбу нужно исполнить. Как раз все по маршруту. На Маяковской надо будет отдать дурь Счетоводу (если Матвей не обманул) и передать бумаги Емельяну. Нужно только на поверхности выжить. В голову Вадима впечатались последние слова: «Совершенно секретно» и он этих слов никогда не забудет.