— Где Бонти? Я хочу Бооонтиии! — ревел ребёнок неопределённого пола, одетый на скорую руку родителей. Мама малыша начала успокаивать его игрушкой, на что он, обидчиво, кинул её на пол. Тут же от матери последовал подзатыльник, после которого ребятенок стал ниже травы и тише воды.
— БОНТИ! БОНТИ! БОНТИ! — дружно начала скандировать толпа от скучного ожидания.
Чтобы хоть как-то перебороть волнение за кулисами, я начал тайком высматривать «своих» через дырочку в перегородке. Ага, вот Севка-лавочник, улыбается. Вот Ирка Лодочка, его жена, хлопает вприпрыжку. Гришка Ступень стоит за прожектором. А рядом грозно, сложив пальцы в замок, стоял Нурлан Исаевич, на плечах у которого повисла дочь Наина.
Оторвавшись от тайной точки обзора, я вновь зрительно оказался в своей импровизированной гримёрке. Хотя, она такая же импровизированная, как и моя сцена. Пожалуй, труднее всего было сконструировать простенькую и надёжную систему кулис. Но, нашлись верные друзья, которые сразу пришли на помощь и мой маленький Театр ожил. Я — клоун Бонти, ведущий актёр, сценарист и постановщик всех номеров. Светка помогала в номерах, с шитьём и проектированием кулис и костюма. Гришка взял на себя всё технические проблемы, а Нурлан Исаевич так же, как и сейчас грозно стоял, сложив пальцы в замок. Шучу, конечно. Он следил за политкорректностью моих сценариев и связью с общественностью. Партия ведь может и не одобрить! Что, в принципе, вчера и случилось…
НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ОБОРОНЫ КРАСНОЙ ЛИНИИ.
УПРАВЛЕНИЕ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СТАНЦИИ ТЕАТРАЛЬНАЯ.
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА.
Арестованного Ботина Леонида Петровича.
От 13 июня 2033 года.
Допрос начат в 20–00
Окончен в 00–30
Допрос проводил Следователь УВД ст. Театральная Мл. Лей-т Сорокин Игорь Евгеньевич.
Вопрос: Расскажите, с какой целью вы порочите честь и достоинство генерального секретаря Красной Линии товарища Москвина?
— Ты, сука, совсем оборзел?
Я, кажется, вновь потерял сознание. Где я? Ааа… Вспомнил. Может сам, а может каблук товарища следователя мне помог. Не чувствую левой ноги, дай взгляну…
Хрясь!
— На меня смотреть, мразь! — следователь никак не унимался.
Ребро… нет, два. Два ребра в утиль. А может показалось…
— Товарищ следователь… — я не на много прервался, чтобы сплюнуть на пол… Ну да, кровью. — За что вы так со мной? Я же не рецидивист. Я усталый, старый клоун. Я машу мечом картонным…
Хрясь, хрясь!
О, Боже!
Я раскрыл своё сокровище — маленькое зеркальце с пудреницей, чтобы поправить грим. Две минуты до выхода. Толпа ликует. Когда мы только начинали, я хотел принести как можно больше радости людям. Всем — маленьким и большим, нищим и богатым. Всем тем, кто всё ещё умеет мечтать. Ведь я дарю людям сказки. А что может быть лучше в нашем безвыходном положении, как подарить людям возможность окунуться в мечты?
Рядом, в ведре, лежали израсходованные тюбики с тональным кремом, ватными тампонами — спонжиками, чёрным и белым гримом. Сказать, что Севка удивился моему столь крупному заказу, значит, ничего не сказать. Проще говоря, я продал все свои сбережения, чтобы у меня всё было для организации этого шоу. Он, поначалу, вообще удивлялся моим просьбам. Думал, я бабе своей косметику таскаю. Потом, как узнал, что я вдовец — вообще отказывался к лавке подпускать, чуть охрану не спустил. Но стоило ему один раз прийти на моё представление…
— Ты делаешь лучшее дело в метро! — сказал мне впечатлённый Севка, смахнув скупую слезу. — Завтра семью приведу.
С тех пор мы — друзья.
Позади висели костюмы и незатейливый реквизит, в которых нервно рылась моя сегодняшняя напарница Светка. Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл… Как гласили афиши, сегодня даём «Колобок». И от тебя, Сорокин-падла, уйду…
— Ещё раз повторяю — это была русская народная сказка Теремок… — пытался я объяснить дотошному следователю, но его сапог частенько мешал моим зубам оставаться целыми и продолжать диалог.
— Ты что несёшь? Какая сказка? У тебя в афишах было написано что? А? Метромок? — следователь оставил в покое свои ноги, продолжая меня метелить руками. — А кто у тебя в Метромке жили? Брамины, ганзейцы, рейх, анархисты, конфедерасты? А потом пришли коммунисты и всё сломали???
Спина не выдержала серии очередных ударов, и я опрокинулся навзничь.
Очнулся от очередной струи какой-то мутной воды в лицо.
— Я не понимаю! Так, причём здесь товарищ генсек? — предвкушая последующий удар после пробуждения, начал сразу с вопроса.
— Повторяю для не особо грамотных: Товарищ Москвин это Красная Линия, Красная линия это коммунизм. В твоей сказке, ублюдок, коммунизм показан, как разрушитель общества. Следовательно, по твоей логике, товарищ Генсек — разрушитель Метро!
— Ни в коем случае! Я хотел показать, что Красная Линия построит светлое будущее, в котором не будут нужны ни Ганза, ни Полис, ни Метро…
Хрясь. Какое уже ребро? Четвертое или пятое? Я сбился…
— Значит так, товарищ Ботин. Вы — тунеядец и враг народа. И если вы ещё не поняли, ваш приговор давно подписан.
Ну, конечно, подписан! Для чего ещё допрос проводить?
— Последнее желание? — с надеждой поинтересовался я.
— Для тебя, тварь, никаких желаний. — сказал следак, как отрезал. И вот, когда я подумал, что всё кончено, товарищ следователь лениво произнёс. — Правда, есть у тебя один выход…
— Я весь во внимании!
— Нравишься ты моим детям. Особенно этот, как его… Ну, сказка про хлеб.
— Колобок.
— Вот, вот. Я могу организовать тебе прощальный концерт. Играть, естественно, будешь этот свой «Колобок».
— Одна лишь просьба.
— Какая?
— Пригласите товарища Москвина. Хотелось бы загладить…
— Многого хочешь! — прорычал следователь. — Неужели рассчитываешь на помилование?
— Как в старой доброй сказке: шут веселит короля и свиту — король прощает шута…
— Пора бы уже перестать верить в сказки — не маленький! Смысл оттягивать неизбежное — всё равно все мы сдохнем в этой подземке!
— Последняя просьба…
— Поспособствую, но я ничего не обещаю.
Очередной взгляд в зрительный зал. Его нет? Ну как же так! Ведь всё должно было… А, вот! Товарищ следователь так и стелется перед Генсеком. Небось, рассказывает, какое чудесное представление устроил в его честь. Ну что же, придется оправдывать надежды. Вот только колобка вы не увидите!
Последний взгляд в зеркальце, глубокий вдох. Шоу начинается!
Погасили свет. На нижнюю середину кулис ударил луч прожектора. Медленно и мелодично заиграл специально приглашённый мной мальчишка флейтист. При появлении флейтиста, товарищ Генсек нервно задёргался, но продолжил сидеть. Всё отлично.
На авансцене появляется маленькая девочка. Она безмятежно бегает по сцене, прыгает, ловит бабочек. Конечно же, сорокалетний мужичок, в роли маленькой девочки, вызывает у всех улыбку. Это ещё смотря, как сыграешь. Но, прошу поверить, здесь я не подвёл. И, если у кого были ещё сомнения, девочка ли это на сцене, когда я неожиданно для всех достал детскую скакалочку и стал на ней прыгать — эти сомнения ушли. Все дамы просто прилипли глазами к сцене — настоящая скакалка! Та самая, с жёлтыми пластиковыми держалками и синенькой резиной верёвочкой посередине. Та самая, которая была обязана быть у каждой уважающей себя девчонки во дворе.
— Ребята, есть возможность поставить самое грандиозное представление за всё время нашего существования.
— И как ты это собираешься сделать? — скептически поинтересовался у меня Севка.
— Вот. — из старого дипломата на стол перекочевала огромная кучу патронов. — Это тебе на грим и все принадлежности, Светка знает. Гришка, с тебя прожектор и вентилятор для снега. Нурлан, на тебе пиар… Ну и свяжись с Леонидом. Скажи, очень нужен.