Семён присвистнул.
— Верно, говорят: «мир тесен».
Я глядел на свои мазолистые руки, чуть не плача. За что сгинули мои друзья и родные: Клара, Джек, многочисленные соседи. Миллиарды простых людей на всех континентах: русские, китайцы, сербы. Нужно поставить, наконец, точку, начать всё с чистого листа. Новый мир обязательно будет лучше, он просто обязан им быть.
Люди насмотрелись по горло на подлую сущность правящей элиты. И наш долг покончить с этим раз и навсегда.
— Давай Саша, медленно, — Семён перевёл взгляд с монитора на своего подчинённого, — метр в секунду.
«Крот» дёрнулся. Я едва успел схватиться за стену, спешно сел на откидное сидение.
— Полная мощность на головной преобразователь.
Один из экранов перед капитаном окрасился жёлтым, вверх поползли красные столбики графиков. Корпус монстра задрожал, лицо Семёна окаменело.
— Идём командир, — голос Миши звенел от восторга. — Шесть метров. Между бетонными оболочками слой дренажа.
— Понял, спасибо. Взгляд Сени скользил по мониторам.
— Ещё десять метров и вниз. Реактор — двести метров под нами.
Я вжался в стену, непонимающе наблюдая за слаженной работой русских. Ребята знают что делают. Говорят: «месть занятие недостойное», но не в нашем случае.
Зарвавшихся негодяев необходимо остановить. Я и сам готов был на всё, наверно, проснулись мои русские гены.
— Теперь вниз, уклон двенадцать градусов.
Михаил кивнул, тронул крохотные рычажки. В кабине витал запах гари, становилось теплее. Не удивительно — в десяти метрах спереди раскалённая сфера в два раза горячее Солнца. Сидевший посередине Саша то и дело прикладывался к кислородной маске, частенько поглядывая на показания анализатора внутренней атмосферы. Дышалось с трудом, нос щекотал неприятный запах горелой породы. Я тоже, глядя на Александра, приложил к лицу маску с живительным воздухом. Пара вдохов, гудящая голова прояснилась.
— Минус пятьдесят метров.
Я мёртвой хваткой вцепился в поручни по бокам сидения, стараясь не упасть. Пол наклонился вперёд, дрожал, словно его трясли невидимые руки.
— Восемьдесят метров, — резал слух голос Миши.
— Не дрейфь, профессор! Прорвёмся!
Командир подземного дредноута хлопнул меня по плечу. Сам Семён пристегнулся к сидению ремнями, натянул на лицо кислородную маску.
— Ещё немного и всё. Жаль не взглянем в глаза вашему президенту.
Я не ответил. На кой мне его зенки, я даже на последние выборы не ходил.
Голосовать за мексиканца меня не прельщало. Педро Санчес, ставший у руля Америки, мягко говоря, нам с Кларой не нравился: толстый, потный христопродавец.
— Триста метров! — Миша вывел на экран показания какого-то прибора. — Нас заметили, думаю…
«Крота» тряхнуло, болезненная вибрация пронзила корпус, мне чуть не вырвало руки. Голова треснулась о металлическую стену, в глазах потемнело.
— Бомба! Стоп Саша! Миша сканируй близлежащую область.
Я снова сел на место, потирая горевший лоб. Маска слетела, валялась у ног. Меня словно пропустили через мясорубку, состояние — не передать. Тело ноет, мозги чуть не кипят. Кошмар. Я обвёл взглядом кабину экипажа, поражённый увиденным.
Русские даже не заметили взрыва: чёткие слаженные действия, ни тени страха.
— Саша вправо, ползём дальше!
Семён снова повернулся, тепло улыбнулся.
— Пустяки, профессор, «Крот» крепкая штуковина. Не любители проектировали, так, что …
Он не договорил, уткнулся в непонятную картинку на экране. Я прекрасно понял, что хотел сказать Сеня, даже представил далёкую Россию — край белых снегов и бескрайней тайги. Представил живо, словно по волшебству очутился за океаном, на ещё не тронутых войной улочках Москвы, среди спешащего народа. Даже улыбнулся кому-то в ответ, чувствуя сердцем близких по духу.
— С вами всё в порядке?
Голос Миши вырвал меня из мира грёз. Я ещё некоторое время таращился непонимающим взором на тесную кабинку «Крота», а видел другое: толпы москвичей в лаптях и косоворотках, медведей отплясывающих на тротуаре камаринского под заунывные звуки свирели, торгующего цигейковыми ушанками старого хитрого еврея.
— Деферент ноль, — слова командира окончательно развеяли мои грёзы. Пропали: тёмные московские подворотни, золотозубые мордовороты на Майбахах, отъезжающие на такси с паперти нищие.
— Минус четыреста двенадцать, — Михаил откинулся на спинку вращающегося кресла, развернулся к нам. — Идём под бункером, через несколько сот метров доберёмся до цели.