– Товарищ Москвин, последняя сводка. Противник подтянул оба охранных батальона, они развернуты на «Комсомольской», «Курской» и «Тургеневской». «Кузнецкий мост» и переход на «Лубянку» занял спецназ Мельникова. Звонил полковник Мельников – он ожидает вас на «Комсомольской».
Зазвонил телефон. Москвин поднял трубку.
– Господин Твалтвадзе? Георгий Авросиевич, рад вас слышать! Предлагаете переговоры? А господин Яремчук? Подал в отставку… Полковник Мельников? Более не уполномочен? Хорошо, я готов вести переговоры – место и время пусть согласуют наши секретари. Спасибо, что позвонили, рад был вас слышать!
Москвин не лукавил – он был действительно рад слышать Твалтвадзе. Звонок последнего позволял в, казалось бы проигрышной ситуации, «сохранить лицо» – в первую очередь перед Советом. Да, звонок был не только своевременным и неожиданным, он был поистине подарком судьбы для Москвина.
Мельников вытянул ноги к огню.
– Опять херовы политики все решили по-своему. Струсили – и слили. Отдали-таки красным «Комсомольскую» и «Красные ворота»… Если бы это произошло до возвращения Логинова и Эда – а, главное, до выхода батальонов на рубежи развертывания – это еще могло бы быть оправданным, но когда все козыри были уже у нас на руках…
– А Логинов-то – Мужик… Я думал, так – ни то не се, канцелярская крыса… А он-то – подхватил автомат – и в атаку пошел. И даже пару раз бойцов в атаку поднял – матюками, пинками и личным примером. Хех… Как-то они теперь с Твалтвадзе ладить будут – после того, что этот… чудила грешный учудил… – Хантер почесал бритый затылок и отхлебнул из кружки. После выпитого (а выпито в этот вечер было немало) его потянуло на разговоры.
Вдруг из тоннеля послышались голоса, и вскоре через станцию, подгоняемые конвоирами в камуфляже, прошли спотыкающиеся избитые люди, держащие связанные руки на головах.
– Не задерживаться! Быстро! Быстро! – конвоиры подталкивали несчастных прикладами и стволами автоматов. Процессия скрылась в темноте.
– Пленные… С Лубянки или еще откуда… – процедил Мельников.
– Мля, все равно как с нелюдью с ними обращаются… Когда мы у красных в плену были, нас никто и пальцем не тронул. А у этих на лицах живого места нет…
Из тоннеля раздались автоматные очереди, крики – и через минуту опять наступила тишина. Хлопнул одиночный, потом еще и еще. И снова тихо. Из тоннеля вынырнули давешние конвоиры – уже без пленных, камуфляж у некоторых был забрызган чем-то темным.
– Эй, парни! Чего случилось-то? – окликнул их «Бурят».
– Не твое дело нах! – мрачно огрызнулся один из конвойных.
Другой оказался словоохотливее:
– Красных сук в расход вывели… чтоб знали, нах! Мы и их гребаное гнездо сожжем в звезду. Всех перебьем, нах…
– Что-то я тебя на «Комсомольской» не видел, воин керов! – вдогонку ему крикнул Хантер. – Там бы и бил красных!
– Ладно, Эд… – Мельников положил ему на плечо руку. – Тех, – он кивнул головой в сторону тоннеля, – уже не вернешь… А вот нарваться на неприятности с этими отморозками мы можем…
– С каких это пор ты стал таким осторожным, командир?
– С таких… Сейчас эти в силе… И если что – мы от них не отмахаемся. Они нас просто массой задавят. Так что – засунем пока языки в жо и подождем…
– Командир, их всего семеро…
– Эд, это шестерки поганые, не они приказы отдают…
– Извини, командир, не согласен. – Хантер медленно проднялся. – Пойду прогуляюсь. Наверх. Душно тут становится…
13.
Последовавшие за мятежом красных репрессии со стороны сторонников Твалтвадзе нарушили и без того шаткое равновесие. Те, кто занял сторону Твалтвадзе, говорили, что амнистия мятежникам не входила в условия соглашения о прекращении огня (и это была правда), другие же твердили о том, что надо оставаться людьми в любых обстоятельствах – и уметь прощать. Для прощения была и рациональная основа – коммунисты заняли-таки две ранее не принадлежавшие им станции и мало кто сомневался, что рано или поздно они продолжат экспансию. Поэтому карательные меры выглядели вдвойне непривлекательно даже по чисто политическим соображениям – они провоцировали и без того обозленных частичной неудачей красных вновь начать войну, и – что было еще хуже – в случае такой войны забыть о милосердии.
Логинов был крайне зол на Твалтвадзе – и за то, что он считал «политическим предательством», и за отношение к пленным «красным». В итоге, сложилась та еще ситуация – Логинов принял командование охранными батальонами на Кольце и большинстве станций внутри него, блокировав как красных, так и Твалтвадзе: первых на красной ветке, второго – на синей и на центральном узле. В свою очередь, спецназ Мельникова оказался фактически под домашним арестом на своей базе на «Смоленской» – тоннели были перекрыты гвардейцами Твалтвадзе из числа его соплеменников, мотовозы и дрезины – отогнаны на «Киевскую»… Передвижениям людей Мельникова особо не мешали (как и сталкеры не мешали «синим» передвигаться через «Смоленскую»), но взаимная враждебность витала в спертом сыром воздухе. До стрельбы дело не доходило – но все к этому шло, напряжение нарастало день ото дня…
И в этот момент ситуация резко изменилась. Среди ночи на северном посту «Смоленской» появился взмыленный человек в камуфляжной форме и с характерным южным акцентом обратился к дежурившему там «Мессеру».
– Дарагой, памагай! Я от Гоги Твалтвадзе, мнэ к палковнику Мэльникову нада, срочна! Правда, ошень срочна!
Поглядев в глаза южанину, «Мессер» кивнул:
– Проходи! Петриков, проводи к командиру! Давай, одна нога здесь, другая тоже здесь!
В кабинете Мельникова заспанный полковник выслушал пришедшего и задумался, поглаживая седеющие виски. Потом нажал кнопку переговорного устройства:
– Дежурный, Хантера ко мне, живо!
Не прошло и трех минут, как в кабинете появился Хантер.
– Присядь… Короче, дело такое – вот человек от Твалтвадзе. С личной просьбой… У Твалтвадзе дочь убили, младшую. Всего восемь лет девочке… было. Поможешь?
– Давно?
– Минут сорок как… нашли. По всему, это опять «Сатана».
– Мляяяя… Из-за этой ср*ной войны я его упустил… а теперь – когда везде раненых полно, как его найдешь. Теперь, наверное, десятки людей с отстреленными ушами… Девочку… ссука…
Хантер поднялся как на пружинах и повернулся к гонцу.
– Веди на место… попробуем что-нибудь…
Глава 4. «Сатана»
14.
Осмотр собственно места происшествия ничего не дал. Этого и следовало ожидать – «Сатана» не оставлял ничего, кроме растерзанного тела жертвы. Глядя на то, что осталось от Нины Твалтвадзе, Хантер представлял себе, что он сам сделает с убийцей, если до него доберется. КОГДА доберется.
Опрос жителей опять ничего не дал – и Хантер стал склоняться к мысли, что «Сатана» обладает еще одной степенью свободы – выходит на поверхность, или, что гораздо хуже, входит в Лабиринт. Последнее предположение означало, что полковник Кирьянов по меньшей мере частично потерял контроль над затейливой сетью тайных коммуникаций, что, в общем-то, Хантера не слишком удивляло. В последнюю их встречу несколько месяцев назад Кирьянов констатировал, что из-за естественной убыли числа его подчиненных у него возникли трудности с патрулированием Лабиринта, и просил помочь добровольцами. Несколько молодых ребят из отряда вызвались пойти с Кирьяновым, но по большому счету и это не решало проблемы. Вроде бы Лабиринт был по-прежнему надежно запечатан, но кто знает… может быть, системы управления дали сбой.