– Мистер Саймон Морли? — повторил он вопрос, будто опасался, что у нас в агентстве несколько человек с фамилией Морли, и хотел увериться, что я именно тот, кто ему нужен.
– Да.
Но он все еще не был удовлетворен.
– Вы случайно не помните свой воинский номер?
Взяв меня под локоть, он двинулся из приемной в сторону лифтов, подальше от секретарши. Я отбарабанил свой номер, даже не успев удивиться, почему это я отвечаю ему, незнакомому человеку, без всяких встречных вопросов.
– Все верно! — сказал он с одобрением, и я почувствовал себя польщенным. Мы уже вышли в коридор, поблизости никого не было.
– А вы что, из армии? Если да, то у меня сегодня штатское настроение…
Он улыбнулся, но, как я про себя отметил, оставил вопрос без ответа.
– Меня зовут Рюбен Прайен, — заявил он и выждал, словно думал, что я узнаю его по имени, потом продолжал:
– Конечно, следовало позвонить и договориться с вами о встрече, но я очень спешу, вот и рискнул заскочить к вам…
– Это не страшно, я тут ничем, кроме работы, не занят. Чем могу быть полезен?
Он скорчил смешную физиономию — мол, объяснить сие не так-то просто.
– Мне придется занять у вас около часа времени. И не откладывая, если можно. — Он и сам был, видимо, слегка смущен.
– Вы уж извините меня, по… поверьте мне пока на слово, и я буду вам очень признателен…
Тут-то я и попался — он меня заинтересовал.
– Ладно. Сейчас без десяти двенадцать. Вы не хотите перекусить? Могу уйти на обед чуть пораньше…
– Отлично, только я не хотел бы разговаривать в помещении.
Давайте возьмем бутербродов и пойдем в парк. Договорились?
Сегодня не очень холодно.
Я кивнул.
– Схожу за пальто и вернусь к вам сюда. Вы меня просто заинтриговали. — Я постоял в нерешительности, присмотрелся внимательно к этому приятному, крепко сбитому лысому человеку, а затем высказался начистоту:
– Да вы, наверно, и сами это знаете. Ведь не в первый раз проделываете такую штуку, не правда ли? Включая и показное замешательство…
Он усмехнулся и слегка прищелкнул пальцами.
– А я-то думал, что у меня получается! Что ж, придется еще порепетировать перед зеркалом. Идите же за своим пальто — мы теряем время…
Мы вышли на Пятую авеню и пошли на север, мимо немыслимых зданий из стекла и стали, стекла и блистающего металла, стекла и мрамора — и зданий постарше, в которых больше камня, чем стекла. Умопомрачительная, прямо невероятная улица; я никак не могу к ней привыкнуть, да, должно быть, и никто не может. Есть ли в мире другая такая улица, где гряда облаков отразилась бы целиком в окнах одной стены одного-единственного дома да еще и место осталось бы? Сегодня на Пятой авеню было особенно хорошо, температура поднялась градусов до десяти, и воздух наполняла приятная прохлада поздней осени. К тому же наступил полдень, и изо всех контор, мимо которых мы проходили, выбегали, пританцовывая, красивые девушки, и я подумал: как жаль, что с большинством из них я никогда не познакомлюсь и даже не перекинусь словом. Вот тут-то мой маленький лысый провожатый и заговорил:
– Я сейчас выскажу то, с чем пришел к вам, а потом вы можете задавать вопросы. Не исключено, что я даже отвечу на некоторые из них. Однако все, что я вправе сообщить вам по существу, затянется самое большее на два квартала. Я проделывал это уже тридцать с чем-то раз, но до сих пор не знаю, какие выбрать выражения, чтобы они звучали не как совершенный бред. Ну, ладно, слушайте.
Дело касается некоего проекта. Пожалуй, следует сказать — правительственного проекта. Секретного, разумеется, — впрочем, в наше время несекретных дел у правительства просто не осталось. По моему убеждению и по убеждению горстки осведомленных лиц, этот проект важнее, чем все ядерные программы, космические исследования, спутники и ракеты, вместе взятые, важнее, хотя и значительно меньше по масштабам. Скажу сразу, что не могу позволить себе даже намека на то, какой характер носит этот проект. А вы сами, уж поверьте мне, ни за что не догадаетесь. Зато могу и хочу сказать другое: ни одно предприятие, когда-либо затеянное людьми за всю сумасшедшую историю человечества, не идет ни в какое сравнение с этим проектом по смелости. Когда мне впервые случилось осознать его суть, я две ночи не спал, и я ничуть не сгущаю краски — не спал в буквальном смысле слова. Да и на третью ночь уснул только после снотворного, а ведь считаюсь человеком уравновешенным и спокойным. Вы слушаете меня?
– Слушаю, Если я вас правильно понял, вы открыли наконец нечто еще более интересное, чем любовь.