Веселое щебетание стюардессы, предлагающей пассажирам напитки, сладости, фрукты и прочие мелкие радости для услаждения души и плоти на какое-то время отвлекли меня от созерцательного состояния. От выпивки и сладостей я отказался — рановато, к тому же, впереди без малого пять часов лету, так что успеется.
После того, как девушка вместе со своей тележкой покинула салон, я вернулся к прерванному занятию. За то время, пока любовался точеной фигуркой эйр-хостис, сплошной массив облачности остался где-то позади. Далеко внизу сквозь туманную дымку можно было явственно рассмотреть размытые очертания береговой линии континентальной Европы. Я не такой уж великий знаток географии Земли, но мне показалось, что под крылом самолета в данный момент проплывает французский Кале. Впрочем, я мог и ошибаться.
В конце концов, мне надоело мое занятие, оторвавшись от иллюминатора, я в очередной раз обвел взглядом пассажиров привилегированного класса. Ничего особенного — люди как люди, только немного переплатили за право путешествовать в носовой части самолета, подальше от воющих турбин и в непосредственной близости от экипажа. От нечего делать, я поудобнее устроился в кресле и, закрыв глаза, решил немного понаблюдать за соседями посредством своего экстрасенсорного восприятия. Уверяю, что ничего патологического в этом моем стремлении не было — провожу подобные опыты исключительно из любви к науке и разного рода упражнениям для ума, заодно выявляю присутствие на борту разного рода неуравновешенных личностей, способных серьезно испортить настроение мне и прочим нормальным людям. Кроме того, подобные занятия здорово помогают адаптироваться в новой для меня среде.
На этот раз я решил ограничиться поверхностным изучением общего эмоционального фона своих попутчиков. Если бы мне до этого не доводилось бывать в России, я бы сейчас обязательно взял в оборот какого-нибудь ее гражданина посмышленее и за пару-тройку часов вполне овладел навыками разговорного языка, вдобавок обзавелся кучей знаний о привычках и традициях ее коренных жителей. Но я уже неоднократно бывал в Москве и Петербурге, и русский знал не хуже своего родного языка. К тому же, в России у меня куча хороших знакомых. По этой причине я хоть и попросил забронировать для себя номер в отеле, вряд ли мне придется там жить продолжительное время. По опыту прошлых визитов в эту бесспорно загадочную страну, я успел убедиться в том, что всякий более или менее серьезный разговор заканчивается здесь либо хорошей пьянкой, либо хорошей пьянкой вкупе со славным мордобоем. Причем мордобоем по сугубо принципиальным соображениям. Но самое главное, всякому уважаемому гостю непременно предоставят на неограниченный срок и кров, и стол.
Вообще-то по своей натуре я существо сдержанное, можно сказать, предельно закрытое, и отношусь ко всяким бурным проявлениям эмоций не то чтобы негативно, скорее, с определенной невозмутимостью, но даже мне ни разу не удавалось избежать магического обаяния российского застолья, когда квартира хозяина превращается в некий симбиоз проходного двора и рюмочной. Заходи, гость дорогой, кем бы ты ни был. Свободный стакан для тебя обязательно найдется. Принес с собой пузырь — отлично. Не принес, не парься — водки на всех хватит. Только будь готов, дружище, в один прекрасный момент получить в табло по самому пустяковому поводу, ежели, конечно, не успеешь вовремя унести ноги. Впрочем, я вовсе не уверен в том, что столь безалаберное отношение к жизни свойственно всему народонаселению этой страны, поскольку все мои наблюдения подобного рода касаются лишь его богемной части.
Я вдруг вспомнил, как несколько раз в пьяном угаре посредством своих кулаков доказывал особо ретивому почитателю того или иного художественного направления полную несостоятельность его взглядов. Или с энергией озабоченного самца марала вступал в схватку с конкурентом за право обладания какой-нибудь дамой, которую в нормальном своем состоянии вряд ли удостоил бы мимолетным взглядом. И о том, какой стыд испытывал на следующее утро после очередного подобного фортеля, проснувшись непонятно где и непонятно в какой компании.
Один мой весьма близкий знакомый, между прочим, очень талантливый художник, говаривал после очередной такой попойки, поднося с утра пораньше к моему носу лафитник с водкой и маринованный огурчик на вилке:
— Не расстраивайся, дорогой Ивэн, объясняю тебе как бестолковому немцу, не способному постичь самых элементарных истин: этот твой стыд — суть самая возвышенная эманация, ради которой и устраиваются безобразия подобные вчерашнему. В старину после эдакой похабщины люди ходили сначала в баню, а потом в храм и сутками замаливали грех. Ибо искренне считали: не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься. Нам же индивидам, пребывающим в перманентном состоянии соития с божественной сущностью, каяться ни к чему — все равно мы после нашего ухода обречены, попасть прямиком в Рай, как существа наивные, ищущие, ошибающиеся, оттого беззаветно любимые Господом нашим. Ибо сказано в писании… — После чего следовала пространная философская галиматья, подводящая псевдонаучное обоснование насущной необходимости похмелиться по утряне…
Энергично помотал головой, чтобы отогнать яркий образ обросшей длинной нечесаной шевелюрой и окладистой бородищей образины своего приятеля-художника. Затем легко скользнул в астрал, захватывая постепенно в сферу своего сверхтонкого восприятия всех находящихся в самолете пассажиров, а также его экипаж.
Войдя в режим, позволяющий манипулировать тонкими и сверхтонкими энергиями, поначалу ничего необычного не заметил. Заурядный психоэмоциональный фон обыкновенного рейса. Впрочем «заурядный» даже для землян, привыкших к подобным перелетам, звучит не совсем правильно, поскольку всякое разумное существо, оказавшись в непривычной обстановке, вольно или невольно начинает испытывать нервный стресс. И не важно, трясется ли оно от страха в постоянном ожидании падения небесного судна или, надев на уши наушники, смотрит забавную киношку на встроенном в спинку переднего кресла экране.
Вообще-то даже поверхностное сканирование более чем полутора сотен сознаний, является весьма утомительным занятием, поскольку требует значительных затрат психофизической энергии. Однако занимался я этим вовсе не из праздного любопытства и любви к абстрактному знанию. Пару лет назад, еще в один из первых полетов меня угораздило очутиться в одном самолете с организованной группой террористов, планировавших захват судна. Тогда мне пришлось хорошенько провентилировать мозги ребятам так, что те забыли напрочь, для какой цели оказались на борту. Очухались они уже на земле после того, как их полностью разоружили, а также изъяли у них взрывные устройства. С этими я особенно не церемонился и орудовал в их головах, как бог на душу положит, поэтому без особого удивления узнал из газет о том, что все они без исключения рано или поздно оказались в психушке. Впрочем, не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, что сему причиной стали именно мои манипуляции с их сознаниями, поскольку уже в момент нашего знакомства те парни вряд ли находились в полном душевном здравии. Разве может нормальный человек в угоду даже самым благородным устремлениям ставить на кон жизни десятков и сотен людей?
Сделав вывод о том, что никаких злоумышленников, планирующих угон самолета, на борту не наблюдается, я собирался покинуть мир тонких астральных тел и вернуться в свое обычное состояние. Но тут мое обостренное внимание привлекло едва приметное образование, пульсирующее туманным облачком в левом двигателе аэробуса. Хорошенько присмотревшись, я возблагодарил Провидение за то, что оно вовремя подвигло меня погрузиться в сферы сверхтонких материй, а заодно своего Учителя, под мудрым руководством которого я научился контролировать свои врожденные способности мага. И в то же время моему удивлению не было предела, поскольку в этом странном феномене я узнал нечто такое, чего в данном измерении по ряду причин просто не могло существовать. Чтобы проверить свои подозрения осторожно потянулся к туманной субстанции, затаившейся в одном из самых уязвимых мест самолета. Беглого взгляда мне было достаточно для того, чтобы понять, что это такое, и какими бедами чревато для людей, находящихся на борту воздушного судна. Я постарался максимально абстрагироваться от всех раздражающих факторов и еще раз внимательно осмотрел загадочное образование.