Так возникло Равновесие. Одни отговаривали меня, другие насмехались. Чистое Созидание и Разрушение по отдельности в итоге убивали носителей, попытка соединить их заканчивалась лишь конфликтом энергий. Но я смог их сплести. Вот только изначальные стихии всё ещё перегружали меня. И тогда я создал артефакт, который защитит меня и укрепит душу.
Ушло много лет исследований и горы ресурсов. Я лишь немного не успел, когда грань изнанки стала рушиться. Древний бич, терзавший Альдаран, разорвался подобно гнойнику. Открывалось множество разломов, из которых хлынули ужасные монстры. Ни один архонт ордена не мог остаться в стороне. Почти в самом начале появилась тварь первого класса опасности и насквозь пробила меня копьём, подобно кислоте разъедающим тело и душу.
Архонт миражей закрыл меня, обманув монстра. Вивьен попыталась вылечить. Как сейчас помню — на чём свет стоит ругала меня за неосторожность и едва не плакала. Однако рана почти не регенерировала, а коррозия разъедала душу. Всё что она могла — поддерживать во мне жизнь. Духовный сосуд остался последним шансом.
Наполовину в бреду, позвав лучших мастеров, я не просто сшил артефакт напрямую с душой, минуя дар, а заставил силу созидания закрыть рану и создать искусственное сердце — воплощённую энергию.
Кто же знал, что из всех функций артефакта, самой ценной для меня в итоге станет его способность служить вместилищем душ.
Я пальцем вывел на груди ряд сложных рун, тут же начавших жечь кожу, и застегнул одежду. После чего тронул плечо парня.
«Не причини зла тому, кто чист в делах и побуждениях», — первый пункт кодекса Ордена Равновесия. И это не просто слова и гордость мага. Это моя клятва.
Блондин проснулся, уставившись на моё лицо и тяжело вздохнул. Его голос казался слабым как у умирающего старика.
— Значит… пришли. Вам мало уничтожить мой род, шакалы?
— Я не посланный убийца, — оборвал я логичную догадку. — … Что с тобой стало?
Мне требовалось узнать, какая сила могла в клочья разорвать энергетические меридианы этого человека.
Я был готов зажать ему рот и сообщить расклад насильно — объяснить ситуацию. Но, кажется, парень сдался и говорил до ужаса безразличным тоном. Словно умирающий солдат на поле боя, знающий о неизбежном конце. Или… сам корю себя за столь чернушные мысли при его ситуации, но как мужчина, которого жена третий час таскает по бутикам и спрашивает, какое платье ей идёт больше.
— Синдром Антипова — эрозия магических каналов.
— Смертельная? — уточнил я.
— … Нет, как простуда, полежу и пройдёт, всего-то полный распад энерготоков, — в голосе прорезался едкий сарказм. — Думаю, меня отравили.
— Род Назаровых? — уточнил я, ведь читал об этом в новостях. Парень равнодушно разглядывал меня несколько секунд и кивнул. — Хочешь отомстить?
— В альтруизм вломившегося ко мне домой не верю. Мне нечем тебе платить… хотя бери что хочешь, только не трогай сестру…
В голосе послышалось отчаяние и страх.
— Мне нужен твой род. Я стану тобой и сделаю его великим. И если справлюсь, то когда-нибудь смогу возродить тебя, как и своих павших товарищей.
В этот раз молчание затянулось, парень переваривал информацию, смотря на меня. Глянул на мю-кристалл.
— Будь ты хоть дланью Айлин, хоть демоном посланным Хиной, хоть американским герцогом… делай что хочешь. Зачем ты вообще спросил мнение мертвеца?
— Потому что должен был спросить. И я не шутил.
— Из чести? — больной криво ухмыльнулся. — Чёрт… похоже у меня просто бред. Но если поклянёшься защитить Лену…
— Рода не восходят, теряя людей, — заверил я, призывая силу. — А теперь отдохни. Если они в сознании, сейчас ты познакомишься со множеством интересных людей, для которых честь превыше всего.
Комнату озарило белое свечение — теневая сила мягко высосала бушующую в теле хаотичную энергию. Помочь с проблемой это не могло: по аналогии это всё равно что стереть кровь, текущую из раны. Поможет избежать некоторых проблем, но не вылечит. Однако это усыпило юношу и сделало чуть стабильнее. Я скинул одеяло и покрыл тело тонкой кристаллической коркой.
Мю-кристалл лёг в руку. Пропущенная сквозь него сила сплеталась в белую нить, источающую красноватое свечение. Не сходя с места, я чертил ей многослойный магический круг, исписанный сотнями рун — отдельная школа, скорее артефакторика.