Но сегодня мне приходилось туго. Я должен был наблюдать в оба окна за снегом, потом еще глядеть на Степана Александровича, который объяснял новый урок, и на мою соседку по парте Иру Голубицкую.
Она появилась в нашем классе только сегодня. Ее привела Лидия Ивановна. Новенькая вошла в класс так решительно и смело, что получилось, будто не ее привела Лидия Ивановна, а она привела Лидию Ивановну.
- Вот, ребята, новенькая, - сказала наша классная. - Она будет учиться с вами. Зовут ее Ира, фамилия Голубицкая. Ира - отличница и хорошая спортсменка. У нее разряд по гимнастике.
- И еще я играю на фортепьяно, - гордо сказала новенькая.
- Правильно, и еще Ира играет на фортепьяно, - повторила Лидия Ивановна.
- Ого! - подумал я вслух.
- Что ты этим "ого" хочешь сказать, Коробухин? - недовольно спросила классная.
- Я хотел спросить, когда мы сможем посмотреть, как она играет, сказал я.
- Ты, наверно, мальчик, хочешь узнать, когда вы сможете услышать, как я играю? - ехидно спросила новенькая.
- Услышать я могу и по радио, а я увидеть хочу, - не сдавался я.
- Хватит, Коробухин, - оборвала меня классная. - Чтобы ты поменьше болтал, я посажу к тебе Иру.
Вот так оказалась у меня соседка.
- Перестань глазеть по сторонам, Коробухин, - услышал я голос Степана Александровича и очнулся. - Опять потом будешь говорить, что ничего не понял.
Я просто вспотел оттого, что старался все увидеть. Я решил, что буду смотреть только на Степана Александровича. Не шевелясь, я слушал учителя, и тут над моим ухом раздалось:
- Ах! Снег растаял. Как жаль...
Я глянул в окно и обомлел. Снег словно корова языком слизала. Только грязные струйки текли по асфальту. Я резко повернулся к моей соседке - что она понимает, эта девчонка, в первом снеге! Но лицо у Иры было каким-то задумчивым и грустным.
После уроков оказалось, что Ира живет в одном доме с нами. И мы втроем - я, она и Семка - потопали по улице.
- Мне так не нравится эта погода, - тянула новенькая. - У нас в Сибири знаете какая зима! Мороз такой, что птицы на лету замерзают.
- У нас тоже неплохие зимы, - утешал Семка Иру. - Правда, Валерка?
Он шел с новенькой впереди, а я за ними, и поэтому Семка все время оборачивался.
- И на лыжах вы катаетесь? - спросила новенькая.
- Еще как, - шумно выдохнул Семка. - Особенно Валерка здорово катается. Правда, Валерка?
Я еще раз смог полюбоваться на добродушную Семкину физиономию. Ира только слегка повернула голову.
- До свидания, мальчики, - сказала она возле дома. - До завтра.
- До свиданья, - торопливо сказал Семка.
Я слегка наклонил голову. Я помнил, что в каком-то фильме так гордо прощался один граф. Не знаю почему, но мне вдруг захотелось показать, что я тоже кое-что смыслю в этих самых... великосветских манерах.
Новенькая посмотрела на меня долгим взглядом, улыбнулась и вбежала в подъезд.
- Какая девчонка! - Семка завертел головой. - Она в 25-й квартире живет. У нее отец майор.
- Уже успел все выведать? - зло спросил я. - Может, уже и влюбился? Не знаю почему, но Семка меня сегодня бесил.
- Выдумываешь всякую ерунду, - обиделся Семка. Он покраснел и еще сильнее завертел головой.
- Ладно. - Я хлопнул его по плечу. - Приходи вечером на чердак. Дело есть, секретное.
АЭРОДРОМ ГЕНКИ ПРАВИЛЬНОГО
- Без Генки Правильного нам не обойтись, - сказал Семка.
- А ну его, зануду, - поморщился я.
Мы сидели на чердаке и обсуждали важное дело.
- Генка что-нибудь придумает, - настаивал на своем Семка, - такое, понимаешь, эффектное.
Генку Ракитина в нашем дворе прозвали Правильным за то, что все на свете он делает правильно. Он никогда не сделает такого, за что может здорово влететь.
Собираемся мы с ребятами залезть в яблоки к соседу. Генка мнется: "Нет, ребята, это нехорошо, я лучше домой пойду".
Или договариваемся отдубасить ябеду. Генка опять за свое:
- Нет, ребята, человека надо сперва словами убедить, а потом уже этими... кулаками.
А что ябеда давно не человек и, может, никогда не был человеком - это ему непонятно.
И все-таки Генка Правильный был единственным мальчишкой в нашем дворе, кому я иногда завидовал. Раз в месяц, а может и реже. Это случалось, когда Генка появлялся во дворе с моделью самолета под мышкой. Генка занимался во Дворце пионеров и уже неплохо конструировал разные модели.
Рядом с нашим двором за забором начинался пустырь. Там Генка устроил испытательный аэродром для своих моделей.
В день испытаний двор мгновенно пустел, и наступала оглушительная тишина. Ребята устремлялись на Генкин аэродром. Генка в такие минуты как будто никого не замечал. А может, и вправду ему ни до кого не было дела. Он видел только свои модели.
Генка становился в центре круга. В руке он держал веревочку, к которой осторожно привязывали новенький беленький самолетик. Модель была в руках у Мишки - друга и помощника Генки.
- Давай! - кричал Генка.
Мишка заводил моторчик. Самолет несколько мгновений чихал и фыркал, как простуженный первоклассник, а потом с легким жужжанием начинал описывать круги над пустырем.
Генка едва заметным движением управлял моделью.
Вот самолет подымается высоко, и мы задираем головы, чтобы его увидеть. А вот он резко снижается, сейчас, кажется, разобьется на мелкие кусочки... Но нет - снова несется, как живой.
Мы подбрасываем шапки вверх: "Ура!"
Я тоже рад: "Молодец, Генка!"
Иногда самолет падал. Тогда Генка был суров, он командовал громко и решительно. И все рады были выполнить любой его приказ. Даже я.
И вот самолет снова над пустырем, над нашими задранными в небо восхищенными лицами.
Вскоре испытания заканчиваются. Генка забирает модель и несет ее во Дворец пионеров. Ребята провожают его почтительной толпой. И снова о Генке ничего не слышно - до следующих испытаний.
- Давай попробуем, - не отстает Семка. - Гороху надо отомстить здорово.
Я соглашаюсь, потому что сам не могу ничего придумать. Мы сидим с Семкой целый час, а в голове ни одной интересной мысли. Разве это интересная мысль - пойти и поколотить Гороха за его штучки? А если он даст сдачи? Кулаки у него - будь-будь! Да и дружки у Гороха - здоровые ребята.