Третий звоночек — нож. Такое откровенное доказательство никто бы не оставил, если смог банально составить план грабежа. Его подкинули, это было сразу ясно. Вопрос в том, как он попал в руки убийце.
И здесь уже сыграл роль брат Брина Ульф. Он сказал, что потерял нож. А в гости к нему заходили в последнее время или Корто, или сплетница миссис Берц, или его брат, с которым они выпивали. А раз выпивали, то у Брина была возможность стащить нож, пока его брат был пьяным и плохо соображал. Кондрат не стал специально расспрашивать Ульфа подробнее о брате, понимая, что в случае чего тот мог предупредить кузнеца.
Ещё один момент, который сужал круг лиц, был телегой, как это ни странно. Слишком она удачно сломалась, чтобы задержать на нужное время семью Корто. И как удивительно, что Брин, кузнец, у которого хозяйства почти не было, оказался рядом ранним утром, чтобы помочь.
Да, его мог разбудить сам извозчик, обнаружив поломку, но так же он мог встать и сам, чтобы сначала сломать, а потом починить. Уж сломать он вполне что-то мог или под предлогом, что увидел поломку, просто чтобы задержать того на нужное время.
И четвёртый звоночек — мотив. Самым главным был всегда мотив. В этом случае мотивом были банальные деньги. То есть искать надо было тех, кому они были очень нужны. Тут, конечно, можно было записать любого, но не все бы рискнули пойти на преступление ради наживы. А у Брина Маталь был мотив, о котором, сам того не зная, поведал Нейш.
Род деятельности деревни.
Раньше она добывала руду и рубила лес. У кузнеца всегда была работа, потому что кирки и топоры или ломаются, или тупятся. Можно сказать, что выживание деревни держалось на одном лишь кузнеце. Но вот они начинают собирать прибыльный ведьминский мох, и уже услуги кузнеца не так нужны. Мелочь, не может дать нужное количество денег, и дело идёт на спад.
Гуляя, Кондрат лично заглянул в кузницу, воспользовавшись моментом, и увидел своими глазами, что ей если и пользуются, то очень мало. Всё заметено позёмкой и пылью, печь не горит, а большинство инструментов выглядят так, будто их давно не брали в руки.
Иначе говоря, спрос очень маленький.
Да, среди подозреваемых был и глава Нейш, и сама семья, и неизвестные, однако, собирая по чуть-чуть мозаику, картина становилась понятной.
Замок мог открыть тот, кто или имел ключ, или знал, как его открыть без него — это могли быть или кузнец Брин, или Нейш.
Нож мог выкрасть у Ульфа тот, кто к нему приходил в гости и имел достаточно времени, чтобы тот стащить — частым гостем был именно кузнец Брин, брат хозяина дома, Корто и соседская сплетница. А вот Нейш в гости к нему не ходил, это сказал сам Ульф.
Мотив был у всех, — кто откажется от лишних денег, — но нужда мучала именно Брина и семью Корто. Все хоть как-то сводили концы с концами, а у них у одного погорел бизнес, а другие потратили все деньги на переезд.
Да, в каждом случае мотив был у многих, но именно Брин Маталь фигурировал по всем пунктам. Теперь добавить сюда случайность с телегой и нелепость с монетой, которую не заметить было сложно, что оправдывало Корто. Плюс Кондрат помнил, как Брин хотел остаться на допросе, единственный, помимо Нейша, вышел вперёд и предложил это. Явно странный интерес.
Собственно, для Кондрата было уже этого достаточно, но требовалось неопровержимое доказательство. И здесь сыграла на руку болтливость главы деревни Нейша, о которой он узнал от сплетницы Берц.
Кондрат знал, что тот расскажет, что ему известно, где сундук, и что по нему будет легко найти преступника. И в сопровождающие он точно возьмёт кузнеца, как одного из самых крепких людей. То есть тот так или иначе узнает об этом, а значит, захочет перепрятать от греха подальше.
Это он заходил перед сном в дом, где остановился Кондрат, чтобы под каким-нибудь глупым предлогом узнать, спит тот или нет, после чего отправился в лес перепрятывать украденное.
Капкан схлопнулся.
И это он рассказывал главе Нейшу и другим заинтересованным, опуская некоторые подробности, включая то, что главу считали сплетником, несколько раз тем самым подтверждая свою версию. Да, Брин говорил, что это сделал всё сам Кондрат, однако у того было алиби в виде семьи, и он не знал ни про дату оплаты налогов, ни про сундук.