— А есть вариант, куда я могу смотреть, и на меня никто не посмотрит в ответ? — поинтересовался Кондрат.
— Ну… на деревья, наверно… — пробормотал тот.
Ведьмы, значит…
А ведь если припомнить, последний их серийный убийца, когда убивал очередную жертву, писал над ней «ведьма». Они так и не смогли найти связи между девушками. Да, собственно, связи для маньяка и не нужны, он просто выбирает жертву, которая ему понравилась.
Но если так подумать… ведь тогда последняя спасённая девушка вела себя странно. Она что-то произнесла, когда коснулась его головы, но слова он вспомнить не мог. И потом он казался здесь, в этом странном месте, которое не хотел называть другим миром. Будто боялся этих слов, хотя где-то внутри уже частично принял это.
Могла ли та девушка быть ведьмой? Настоящей ведьмой? А если и так, то была, значит, и магия?
Кондрат отбросил эти мысли. Он верил в логику и факты, а здесь ими не пахло. К тому же, зачем загадывать? Это место открывалось перед ним, и стоило просто подождать, когда всё само выяснится. Главное в любом деле — не спешить, медленно вызнавая информацию, чтобы не вызывать подозрения, а это он умел делать.
Кондрат бросил взгляд на костёр, и на мгновение ему показалось, что пламя ему оттуда подмигнуло. Он потёр глаза и поморщился.
Пожалуй, пара было ложиться спать.
Глава 6
Наутро они вновь двинулись в путь.
Кондрат молча наблюдал, как мимо проплывает хвойный лес, которому не было не видно ни конца, ни края. Единственное, что его разбавляло — реки, через которые иногда были перекинуты мосты, а иногда приходилось двигаться прямо по льду.
На пути им несколько раз встречались различные поселения, из чего Кондрат сделал вывод, что деревня Эдельвейс располагалась на самой окраине герцогства. И так длилось несколько часов, пока наконец они не покинули лес. И там Кондрату открылся удивительный пейзаж, возможно, самый красивый, который он когда-либо видел. Его сложно было удивить, однако от этого вида действительно захватывало дух.
Дорога сворачивала и шла прямо по опушке леса. По левую строну выстраивалась стена из хвойного леса, когда с правой вниз сбегал заснеженный идеально гладкий луг, поигрывающий искрами на солнце. Он спускался вниз, после чего уходил едва ли не до самого горизонта. Если присмотреться, то можно было разглядеть несколько замёрзших петляющих рек и даже какое-то поселение вдалеке.
Налетевший ветер заставил его покрыться мурашками и одновременно с этим бросил в лицо зимнюю свежесть.
Он не показал, что восхитился этим ослепительным видом. Но что касается других пассажиров, по их лицам не было заметно, что этот вид хоть как-то тронул их. Видимо, они частенько подобное видели.
Вскоре дорога тоже пошла вниз по склону, после чего почти целый день они ехали по лугам. Здесь правил ветер. Он налетал, бросал в лицо снег, который был словно битое стекло, и пытался забраться под меховую шкуру, которую ему одолжили. Здесь не было ничего, будто он попал на другую планету, и лишь ко второй половине дня они вновь добрались до леса.
Теперь вместо густых зелёных елей их встречали голые, словно кости, деревья, чьи лапы тянулись в голубое небо. Здесь они заночевали во второй раз, скрытые от ветра деревьями, и по утру отправились дальше в путь.
Вскоре их дорога присоединилась к более широкой и утрамбованной, ограждённой по обе стороны небольшим каменным забором и просекой, не позволяя лесу подобраться ближе. Она стала заметно оживлённей, и им то и дело попадались всадники, повозки и даже кареты.
А один раз, проезжая вдоль берега реки, на другом берегу Кондрат увидел поезд. Большой паровоз, словно бочка на колёсах, поблёскивающий на солнце. Он куда-то мчался, коптя голубое небо и поднимая из-под передних колёс облака пара, и тащил за собой вереницу вагонов.
Вот они, видимо, и добрались до цивилизации.
Очень скоро показались окраины города. Сначала попадались небольшие деревянные дома, но чем дальше, тем плотнее они стояли друг к другу, уже походя на двухэтажные бараки. Уже здесь перед тем, как ехать, они остановились около какого-то сарая, где им, не снимая лыж, приделали колёса. Очень скоро причина стала ясна — сам город был очищен от снега.
Здесь постепенно на смену деревянным приходили каменные и кирпичные дома. Те выглядели намного цивильнее и чище, дорога становилась мостовой, и мощёные улочки пробегали между зданиями, разделяя их между собой.
Кондрат сказал бы, что Эдельвейс похож на города восемнадцатого-девятнадцатого века. Прямо-таки очень похож. Архитектура зданий, масляные лампы вдоль дорог, характерные одежды мужчин и женщин, конные повозки, и он даже видел трамваи, запряжённые лошадьми.