— Стабильные, — подсказал Кондрат.
— Да, именно, стабильные. Понятно, что у человека есть семья, что с ним всё в порядке. А когда он говорит, что иногда спал с женщинами… Так, я должен спросить это, как человек, который курирует тебя — тебе нравятся женщины.
— Да, естественно, — Кондрат даже слегка возмутился.
— Ну хорошо, — вздохнул Феликс. — Тем не менее этот факт… Короче, задумайся над этим, Кондрат.
— Мне пятьдесят один, скоро пятьдесят два будет.
— Тем более я бы поторопился на твоём месте. Я замолвлю за тебя словечко, но мужчина с семьёй, это норма, гарант, показатель стабильности и порядка. Не пойми неправильно, но…
— Я понял, — кивнул Кондрат.
В конце концов, не ему судить, странные порядки у них или нет. Да и пришёл он сюда не ради того, чтобы обсуждать, что положено делать, а что нет. Сейчас Кондрата волновало абсолютно другое. Он вновь пробежался мимолётным взглядом по вагону-ресторану:
— Я думаю, нам надо прогуляться.
— Куда?
— В одно место. Документы у тебя?
— В плане, службы расследований?
— Да.
— Да, у меня, — ответил озадаченный Феликс.
— Тогда идём.
Кондрат встал из-за стола и направился в сторону ближайшего проводника. Феликс, до сих пор до конца не понимая, что хочет его товарищ, молча последовал за ним.
— Добрый день, специальная служба расследований, — обратился к Кондрат к мужчине в форме проводника, который стоял на своём посту.
Тот уже заметил их издалека, нацепив положенную улыбку, однако услышав про службу расследования, заметно напрягся.
— Да-да, господа, чем я могу вам помочь?
— Нам нужно ваше содействие, — с тем же напором продолжил он. — Требуется проверить пассажиров, которые едут во втором классе. И при необходимости в первом и третьем классах.
Проводник напрягся ещё сильнее, продолжая всё так же глупо улыбаться. Мало того, что общаться с людьми из такой серьёзной организации было не так уж и приятно, чувствуешь себя сразу в чём-то виноватым, будто они знают за тобой все твои грешки, так и требование было серьёзным.
— А могу ли я увидеть ваши документы, господа? — попросил он. — Прошу прощения за такую дерзость, но прошу понять меня…
Феликс бросил вопросительный взгляд на Кондрата. Он уже показал себя как человека, который не принимает необдуманных и глупых решений на горячую голову, и тем не менее Феликсу хотелось знать, что Кондрат задумал, до того, как он начнёт действовать. И тем более чтобы тот перед подобным посоветовался с ним.
И тем не менее Феликс не стал задавать лишних вопросов. Просто протянул свой документ, чтобы проводник смог получше рассмотреть его.
Проводник несколько секунд внимательно всматривался в протянутые документы, после чего с вежливой улыбкой вернул их обратно и произнес:
— Боюсь, у меня нет таких полномочий, господа, но позвольте вас проводить к старшему проводнику. Он поможет вам с этим вопросом.
— Да, пожалуйста, — кивнул Кондрат.
Уже идя по вагонам следом за проводником, Феликс спросил:
— Что происходит? Ты что задумал?
— Я кое-что хочу проверить, — ответил он через плечо.
— Такое надо со мной обсуждать, вообще-то.
— Да, прости, — бросил Кондрат через плечо.
Их отвели в вагон, который можно было назвать границей между вторым и третьим классами. Здесь располагался небольшой тамбур для проводников, где они могли как поспать, так и поесть, принять душ или даже просто отдохнуть в свободное время. Проводник передал их старшему проводнику, крепкому мужчине с седой бородой, который Кондрату чем-то напомнил капитана Титаника, кратко передав, кто перед ним.
— Господа, — поклонился он. — Наша железнодорожная компания всегда готова помочь и всячески содействовать Специальной Службе Расследований Империи Ангарии. Я главный проводник поезда Артидис Новко. Чем я могу помочь?
— Мы хотим заглянуть во все купе второго класса и, при необходимости, в купе первого и третьего класса.
— Я могу поинтересоваться, по какой причине?
— Нет, это тайна расследования, мы не можем распространяться о ней.
Умение Кондрата убеждать, конечно, поражала. Дело было не в его потрясающей обаятельности — она как раз-таки напрочь отсутствовала. Дело было в ауре, в его внешности и непоколебимости, в том, как он держался перед другими людьми, словно включал внутри себя какой-то специальный режим. Тяжёлый взгляд, невозмутимо спокойный голос, непроницаемое лицо — когда он говорил, ты неосознанно чувствовал какой-то напор с его стороны, которому было тяжело сопротивляться.