Вскоре малхонты свернули с берега в сторону холмов, двигаясь по низине. Здесь ветер был ещё сильнее, но лишь до того момента, пока они вновь не свернули, выйдя на небольшую поляну, где был разбит их лагерь.
Здесь было оживлённо. Кондрат ожидал увидеть несколько юрт, не больше десяти, но тут их было… двадцать? Нет, двадцать один. Они выстроились в круг, образовав в центре своеобразную площадь, где сейчас разводили большой костёр. В стороне была стоянка точно таких же ездовых оленей, а на склонах холмов, что возвышались дальше, виднелись стада оленей, которые неторопливо рыли снег в поисках пищи копытами.
Людей, соответственно, тоже было много. Дети играли, все остальные или куда-то шли, или были чем-то заняты: кормили оленей, обрабатывали шкуры, чинили снасти или оружие. И все без исключения внимательно смотрели на них, провожая подозрительным взглядом. Дети и вовсе бежали рядом, пытаясь получше разглядеть незнакомцев, пока их грозным голосом не разогнал один из наездников.
— Судя по всему, намечается свадьба, — тихо сообщил Феликс.
— Приехали прямо к празднику, — хмыкнул Рай. — Надо было захватить подарки.
— Как бы подарками мы сами не стали, — отозвался Кондрат.
— Тогда порадуемся тому, что рабство уже давно не встречалось в империи.
Да только здесь не империя. Сыщиков тоже в плен брать нельзя, но как-то этот факт не сильно кого-либо волновал здесь.
Их подвезли к одной из самых больших юрт, после чего грубо выдернули из саней, поставив на ноги, и подтолкнули в сторону входа. Их продолжали сопровождать малхонты с оружием, нетонко намекая, что делать глупостей не надо.
Внутрь завели только их троих, оставив проводников снаружи. Внутри было жарко, почти что душно. Пол был выстелен шкурами. Вместо печки буржуйки в центре был разведён костёр, копоть от которого поднималась к отверстию в крыше. Кондрата, Рая и Феликса грубо посадили на пол, надавив на плечи. Один из конвоиров ушёл в то время, как ещё трое остались, держа их на мушке.
Через несколько минут в юрту зашли трое — одна старая женщина и двое мужчин, которых можно было расценить, как её телохранителей. Она была одета в что-то похожее на дублёнку, увешанную множеством полосок кожи и металлическими украшений овальной формы, которые поблёскивали в языках пламени. На голове была шапка, вытянутая вверх, украшенная перьями и бусинками, а её лицо частично закрывали всё те же полоски кожи, словно фата. Выглядело она очень ярко и нарядно.
Она встала напротив них, внимательно разглядывая их лица, но все трое держались спокойно и уверенно, ни на мгновение не показав страха перед гостей.
— Далеко забрались слуги империи, — проскрипела старуха презрительно. Удивительно, что она вообще знала их язык.
— Вы совершаете большую ошибку, — произнёс без тени страха Рай. В трусости обвинить его было нельзя. — Нападение на нас — объявление войны империи. Я бы посоветовал вам от…
— Война, война, война… — проскрежетала она. — Вы прячетесь за ту силу, которой у вас нет. Никто не начнёт войну из-за трёх потерявшихся служителей империи.
— Все знают, куда мы отправились. Они выйдут на вас.
— Кто знает? Никто не знает. И не узнает, стоит нам пожелать этого. Вы приходите в наши земли и считаете, что можете творить что захотите, и вам за это ничего не будет. Но это не так.
— Тогда что вас остановило избавиться от нас ещё на берегу? — спросил Кондрат прямо. — О чём вы хотели с нами поговорить?
— Поговорить? — оскалилась она. — Нет, нам не о чем разговаривать. Вы продолжаете приходить и искать то, что никогда не будет вам подвластно. Мы дали вам возможность уйти, но вы отказались, и поэтому теперь не может быть никаких разговоров. Вы живы лишь потому, что у нас праздник и духи не простят убийство даже таких гостей как вы.
— Значит, мы не первые, кого вы схватили? — прищурился Рай.
— И не последние. Вы ищите то, что принесёт лишь боль и ужас. Как маленькие дети, продолжаете тыкать палкой в брюхо мёртвого кита, пока он не лопнет и не забрызгает всё своими зловонными внутренностями. Вы бездумны и слепы, все вы, кто приходил сюда.
— Вы знаете, что случилась с жителями Уюг? — спросил Кондрат
— Я не собираюсь с вами это обсуждать. После праздника мы решим, что с вами делать, а пока…
— Мы хотим лишь выяснить, что случилось с теми людьми, — настойчиво произнёс он.