Безумие — вот что охватило этот корабль. Что в прошлом, что сейчас. Он был чем-то вроде вместилища, сосуда, который концентрировал в себе ужас, чтобы по итогу вылиться во что-то большее. И тела потянулись к Кондрату своими промёрзшими руками, хватаясь за его куртку, штаны, ноги и руки, не давая тому убежать.
Старая сабля мелькнула в всполохах лампы, которая постепенно начинала затухать, и в корабле разыгралось новое сражение, последнее сражение не на жизнь, а на смерть. И тьма озарилась тысячами голубоватых искорок, которые теперь были глазами. Она тянулась к гостю, пыталась его схватить, сковать, как однажды сделала это со всеми, но…
Малхонты остались дожидаться пленника там же, где его и высадили, разбив небольшой лагерь прямо на льду. Не самое хорошее место, но видят духи, они верны своему слову. Стоит им просто отойти к берегу, как пленник может банально заблудиться.
И они ждали. Прождали целую ночь и утро, бросая опасливые взгляды в сторону небольшого островка, который торчал во льдах подобно надгробию.
— Я никогда не видел того места. Видел Тсанко, но он не сильно любит вспоминать о том времени, — тихо произнёс мужчина.
— Думаешь, он сгинет? — спросила девушка с надеждой.
— Не знаю. Как духи пожелают, — пожал он плечами. — Поговаривают, что там сама тьма оживает.
— Милосерднее было бы его пристрелить, — проворчала женщина. — Там сгинул не один наш охотник, а те, кто вернулись, даже не смогли забрать их амулеты. Это смерть.
— Он заслужил её, — воинственно произнесла девушка, чем заслужила осуждающие взгляды остальных.
— Иногда надо быть милосерднее, — проворчал мужчина.
Хотя назвать смерть милосердием тоже звучало очень… странно, но только если речь не шла о том острове, где покоился проклятый корабль. Они знали о нём с самого детства, знали по страшным сказкам, где тьма приходила, чтобы забрать непослушных детей, и историям бывалых охотников, редкие из которых осмелились вступить на его борт. Зло давно облюбовало то место, и только самые отчаянные или серьёзно провинившиеся перед своими братьями и сёстрами бросали ему вызов.
— Он не вернётся, — уверенно заявила девушка. — Если вернётся, то даю слово, что…
Что именно она сделает, девушка не договорила, так как в этот момент мужчина вскочил, схватившись за ружьё. Она последовала его примеру, устремив аномально острый взгляд к острову, над которым всегда были тучи, и замерла в удивлении.
С той стороны в их сторону медленно двигался человек. Словно покойник, покачивающийся из стороны в сторону, он брёл, едва волоча за собой ноги, и казалось, в любой момент был готов рухнуть. Он подходил всё ближе и ближе, и вскоре можно было рассмотреть, в каком чудовищном состоянии их пленник находился. Весь окровавленный в подранной одежде, едва держащийся на ногах, он оставлял за собой кровавый след и должен был испустить дух в любую секунду…
И, не дойдя до них метров двухсот, запнулся, упал и больше не двигался.
Они невольно переглянулись, и девушка тихо спросила:
— А это считается или нет?
Глава 9
Кондрат задыхался. Всё тело горело то ли от жара, то ли обжигающего холода. Он выныривал из тьмы, чтобы вздохнуть полной грудью и тут же проваливался обратно, не понимая, где заканчиваются его галлюцинации и начинается реальность.
Весь мир вдруг стал обрывочным, непонятным и странным. Ему мерещились люди: солдаты, малхонты, имперцы, и все они звали его и пытался утянуть за собой. В один момент Кондрат пытался вырваться из крепкой хватки сотен закоченевших от холода рук, пытавшихся затащить его в голубоватую мглу, в другой уже вырывался из объятий людей, которые буквально горели огнём и были готовы испепелить до состояния угольков.
Иногда Кондрат вновь обнаруживал себя в том самом трюме, где он вновь дрался и кричал, сражаясь в безуспешной попытке вырваться. А после этого словно по щелчку оказывался в бесконечности, объятая снегом, который валил без устали, под тихий шёпот голосов.
Но сколько бы Кондрат не боролся, этому не было ни конца, ни края. Была лишь бесконечность, и под конец он просто перестал сопротивляться. Всему есть предел, рано или поздно ты сдаёшься, устав от беспросветного кошмара, которому нет ни края, ни конца. Он лишь мог наблюдать, как его затягивает в голубоватую мглу под беспрестанные глухие голоса и шептания мёртвых, которые звучали всё громче, всё более угрожающе и злее.