Кондрат не скрывал своего подозрения к компании Транс-Ангар и к тому, кто мог за всем этим стоять. Были прямые улики? Нет, не было. Но если не быть откровенно тупым, то можно заметить удивительную связь между ней и мелкими предприятиями, служившими складом для оружия. А они, в конце концов, были именно теми, кто должен был предотвращать помимо расследования.
По итогу он закончил, и зал погрузился в тягостное молчание. Четверо человек, двое из которых были явно не из специальной службы, молчали. Лишь бросали друг на друга и на представленные документы взгляды, по которым было невозможно что-либо понять.
По факту, он обвинил герцога Путерсшмайта в предательстве, чтобы было само по себе опасно. Такие долго не жили, и неважно, были они правы или нет. Вопрос лишь в том, насколько люди перед ним были верны короне, чтобы не укоротить его жизнь.
Глава 29
Собрание закончилось, и Кондрат вместе с Дайлин и Цертеньхофом оказались в коридоре.
— Как вы думаете, что они обсуждают? — спросила она, переводя взгляд с Кондрата на Цертеньхофа.
— Что делать с тем, что мы узнали, — после недолгих раздумий ответил Цертеньхоф.
— А что думать, брать надо!
Он переглянулся с Кондратом. Она ещё не понимала всю сложность дел, когда в нём замешаны влиятельные люди с политическим весом. Для такого громкого дела требовались доказательства, куда более весомые, чем они смогли раздобыть. К тому же герцог Путерсшмайт был отнюдь не последним человеком в империи, чтобы его можно было просто прийти и взять. Далеко не факт, что у него нет каких-либо подвязок или связей, которые уберегут его от проблем.
Государственная измена? Возможно. А возможно и нет. А возможно уже на их голов будут охотиться. Политические игры — это постоянная охота, постоянная игра, где один пытается подловить другого. К тому же что-то обоим подсказывало, что, если бы всё было так просто, Путерсшмайта уже бы давно взёдрнули, едва появился бы хоть один намёк на измену. А разе нет…
Раз нет, то значит в политической обстановке Ангарии далеко не всё так просто и есть какие-то противоборствующие стороны, которые не позволяют делать столь резких движений со стороны власти. То ли борьба за власть, то ли трон не имеет достаточно сил, чтобы рубить всех неугодных налево и направо.
— Я бы посоветовал пока такие мысли держать при себе, — произнёс Кондрат.
— Почему?
— Потому что всё несколько сложнее, — ответил за него Цертеньхоф.
И Кондрат был с ним солидарен. Чем меньше они будут об этом говорить, тем целее будут.
Всё решили без них. Когда их троицу вновь вызвали на ковёр, их встречал только Манхауз и Урден. Той двоицы уже не было, а те, что остались, выглядели серьёзнее некуда.
— От имени империи мы выражаем вам благодарность, мистер Брилль, мистер Цертеньхоф и мисс Найлинская, — произнёс Манхауз. — Ваш вклад в стабильность и безопасность нашей империи неоценим, и вы будете вознаграждены за это. Что же касается дела, думаю, что нам не надо говорить, что оно должно держаться в строжайшей тайне. Вы это понимаете?
Они в разнобой кивнули. Но Дайлин не была бы собой, если бы не брякнула:
— А что будет с Его Светлостью Путерсшмайтом?
— А что с ним? — серьёзно посмотрел на неё Урден.
— Ну… он… многие факты говорят о том, что он причастен к этому… — неуверенно ответила она.
— Фактом, доказывающих его вину вы не предоставили, мисс Найлинская, — холодно ответил он. — И я бы предпочёл, чтобы вы больше не поднимали эту тему и помнили, что данное расследование будет идти под грифом секретно.
— Но…
— У вас проблемы с субординацией? — спросил уже Манхауз с нажимом. — Мистер Брилль, как более опытный сыщик, пожалуйста, объясните своей коллеге, когда не надо задавать вопросов.
— Слушаюсь, мистер Манхауз, — кивнул тот.
— А теперь вы свободны. Позже мы обговорим ваш вклад в безопасность.
С этими словами их по факту выгнали.
Они знали, что что-то происходит. Знали, что в этом замешаны высшие чины, и потому не хотели огласки. Возможно, дальше дело уже будут вести совершенно другие люди, возможно, даже те самые, что были на собрании, когда они докладывали о своих успехах.
— Значит на этом всё? — тихо спросила Дайлин, когда они распрощались с Цертеньхофом.
— Что значит, всё? — уточнил Кондрат.
— Мы не схватили виновника.
— Дознаватель выяснил, кто убил ту девушку. Это был мельник. Поэтому наше дело с мельницей раскрыто.