— А оружие?
— Думаю, тут уже не наша забота, Дайлин, — ответил он, накидывая на себя своё пальто, отличительный знак всех сыщиков. — Аналитики говорят, что мы вскрыли большую часть складов с оружием, а значит всё остальное уже не будет представлять такой опасности. Со временем, скорее всего, доберутся и до них.
— Я про герцога, — негромко произнесла девушка, оглядевшись по сторонам.
— Забудь о нём. Он вне нашей юрисдикции.
— Но…
— Поверь, я бы и сам хотел добраться до него, — ответил он со сталью в голосе, заставившей Дайлин поверить, что он говорил искренне. — Хотел бы привести его на честный суд, где его бы судили по законам, но это вне наших компетенций. У нас нет ни доказательств, ни сил.
— Значит, он останется безнаказанным? — уточнила она.
— Я бы так не сказал.
Кондрат был недалёк от истины.
Не прошло и недели, как в Транс-Ангар начались проверки. Их обвиняли в неуплате налогов, взятках и подставных контрактах для отмывания денег. Довольно громкий скандал, на фоне которых тонули все остальные новости о других предприятиях, у которых возникали проблемы с законом.
Уже через месяц в новостях скупо сообщали о том, что были арестованы какие-то чиновники, некоторые из которых являлись членами известных аристократии. Будто этого было мало, нескольких аристократов обвиняли во всяких преступлениях, на которые в другой ситуации вряд ли бы обратили внимание: взятки, домогательства и даже одно изнасилование.
Кондрат наблюдал за этим с неподдельным интересом, глядя на то, как затягивается петля на шее герцога. Он сразу понял, против кого была компания, едва залез в архив и проследил, на ком в конце концов сходились все финансы и власть бизнеса, который попал под раздачу.
Эта эпопея длилась несколько месяцев, и уже наступила осень, её самый разгар, а истории не было видно ни конца, ни края. Для всей империи она протекала незаметно, просто аресты, просто приговоры и просто проверки. И только знающие люди понимали, против кого ведётся эта война. Кондрат продолжал работать в специальной службе, продолжал тянуть на себе рутину похожих друг на друга дней, наблюдая за целым шоу, которое развернулось в высшем свете.
А потом незаметная сводка в пару строк поставила точку в этой истории.
«У себя в кабинете был найден мёртвым Его Сиятельство Путерсшмайт».
Вот такая коротенькая заметка поставила точку в этом деле, и пробегая по ней взглядом, Кондрат улыбнулся.
— Дайлин, — позвал он напарницу. Девушка напротив него, перелистывающая какие-то документы подняла взгляд.
Они работали вместе уже почти четыре месяца, если он не ошибался, и на их счёте уже было три раскрытых дела, включая то с мельницей. Она получило то, что хотела — её стали допускать ко «взрослым» делам, и ей это будто только и требовалось. Признание. С ним Дайлин словно успокоилась, почувствовав под ногами почву. Да и коллеги стали к ней относиться спокойнее.
— Что?
— Смотри, — протянул он газету, показав ей ту незаметную строчку среди столь важных новостей, как повешение цен на зерно, реставрацию какого-то завода и запуск нового дирижабля.
Дайлин несколько раз прочитала строку, после чего подняла взгляд.
— От него избавились, — тихо, будто для самой себя произнесла она.
— По-видимому.
— Просто убили, словно ничего и не произошло.
Судя по всему, ей эта новость пришлась не по душе, и здесь Кондрат мог её понять. С другой стороны, иначе решение вопроса Кондрат и не видел. Поднимать шумиху по поводу того, что в самых верхних эшелонах власти появился предатель, может послужить сигналом для остальных, что империя ослабла. Да и другим родственникам герцога такой оборот мог быть не по душе. Кондрат даже бы не удивился, если бы они от него сами и избавились, чтобы смыть позор кровью и показать свою преданность.
— Ты считаешь, что это правильно? — посмотрела на него Дайлин.
— Неважно, правильно или нет. Это уже государственные дела, Дайлин. Не говори, что ты не знаешь, как работает это в реальной жизни.
— Ты так говоришь, будто поддерживаешь это.
— Я не поддерживаю это ни в каком свете и интерпретации, однако так устроена власть, — Кондрат не строил по этому плану иллюзий. Самому не раз не давали прищучить какого-нибудь богатенького сынка.
— Но меня всё равно не отпускает вопрос, — продолжила она.
— Зачем он это сделал?
— Именно, — Дайлин кивнула.
— Может быть много причин… — начал Кондрат, но она его перебила.
— Ты не понимаешь. Власть бы он не захватил. Есть император, есть его семья и его престол. Никто более не может на него претендовать. Это надо было разрушить всю империю, чтобы переделать законы, но тут и от власти ничего не останется. Куда вероятнее, что дальние родственник императора заручатся поддержкой и отобьют трон обратно под гарантии того, что тем, кто помогал, потом перепадёт.