— И как она выглядела?
— Что?
— Как Шейна выглядела? — повторил Кондрат. — Растрёпанной, сонной, может взволнованной, бодрой? Думаю, человека со сна сразу видно. Он весь будто спит на ходу.
— Я не видела, — пожала та плечами. — темно было.
— А светильники? Ночные светильники в коридоре?
— Так они тусклые. Поди разгляди ещё что-то.
— Хорошо, а больше ничего вы подозрительного не замечали?
— Что? — спросила она так, будто действительно не понимала, о чём речь.
— По дому ходил слух, что иногда можно услышать голоса, — пояснил Кондрат. — Или что господин Хартергер иногда разговаривал сам с собой.
— Что? Нет, конечно нет! И насчёт господина — это ложь, он бы никогда не стал разговаривать с самим собой. Он ведь не сумасшедший!
— Вилина Жайсмит, я лишь напомню, что вы обязаны говорить лишь правду, — произнёс Кондрат холодно. — Всё, что вы не договариваете или пытаетесь скрыть, может сделать вас соучастницей преступления, вы это понимаете?
Девушка, уже видимо позабыв, с кем общается вновь вся сжалась, испуганно зыркая на Кондрата.
— Я понимаю, — пискнула она.
— Тогда я повторю вопрос. То, что я сказал про голоса, и про господина Хартергер имеет место быть?
— Где место? — не поняла девушка.
Какая она тяжёлая…
— Вы хоть раз слышали, чтобы господин Хартергер разговаривал сам с собой? — конкретизировал Кондрат.
— Нет, не слышала, честно!
— А как он в кабинете с кем-то разговаривает, слышали?
— Я… я слышала, да, но я не заглядывала туда. Ну, то есть, разговаривает и разговаривает. Может там был кто-то из слуг.
— Но вы видели внутри кого-либо?
— Нет, — замахала Вилина головой. — Я туда даже не заглядывала без разрешения!
— А чтобы кто-то выходил?
— Нет.
— Как он разговаривал? Раздражённо? Зло? Доброжелательно? Весело? — спросил Кондрат.
— Раздражённо. Будто его утомлял этот разговор.
А вас он вызывал хоть раз к себе, чтобы отчитать? Или может кого-то другого?
— Ну иногда вызывал, но это было пару раз, честно слово! — испуганно воскилкнула девушка, видимо уже посчитав, что это прямое обвинение.
— А других он вызывал?
— Я не знаю! Но если оплошать, да вызывал, но мы редко где-то ошибались, и ругаться на нас поводов не было, клянусь!
— Я верю, — успокоил её Кондрат. — Вилина, а вы хоть раз слышали голоса в доме? Голоса, шёпот, будто призраки общаются?
— Я… я слышала, как другие пару раз упоминали об этом, например от Шерна или Вайфи, но сама никогда не слышала.
— Что они говорили? Где это слышали?
— Говорили, что ближе к третьему этажу. Но я сама никогда их не слышала, да и не верила в них. Это же могли быть наши голоса. Через вентиляцию или если кто на служебной лестнице разговаривал. Иногда голоса очень хорошо слышно. Да и там же постоянно Шейна ходила, по служебной лестнице, там как раз рядом с её комнатой. Она ей часто пользовалась, чтобы спуститься из своей комнаты к нам. Может что-то там и напевала себе под нос.
— И сыщикам вы об этом не рассказали?
— Я думала это не важно. Да я и забыла, честное слово! Там же совсем о другом речь шла!
Что по итогу? Они сходились в одном — Хартергер с кем-то разговаривал в кабинете, и разговаривал явно раздражённо. И если слуга был более уверен в том, что в кабинете никого не было, то вот девушка вообще ничего не могла сказать. При этом никто не говорит про посторонних, а значит гостей у него не было.
Однако с кем он мог разговаривать? С другими слугами? Слуга Шерн уверен, что вряд ли. То есть, если брать показания Шерна и Вилины, то перевес был в сторону того, что его собеседник, если таковой и был, не являлся жителем поместья. Может с женой? Хотя чтобы муж вызывал к себе жену в кабинет, чтобы отчитать? Скорее, он бы сам пришёл и высказал ей всё, что о ней думает.
Плюс голоса. Один их слышал, другая слышала лишь слухи. Оба не знали, кому они принадлежали. Что за голоса? Просто слухи и пугалки, чтобы придать ужаса истории? Послышалось? Кто-то распространил и все поверили, и теперь говорят, будто сами слышали их?
У Кондрата была теория на этот счёт, но прямо сейчас её подтвердить было невозможно.
— Благодарю, Вилина, ты мне кое-что помогла прояснить, — поблагодарил он.
— Я… я же ни в чём не виновна, да? — спросила она испугано.
— А чём ты виновна?
— Ни в чём.
— Тогда на этом и закончим. Думаю, для твоего же блага этот разговор стоит оставить в секрете. А то глядишь, и уже тебя будут считать убийцей.
— Я никому не расскажу о нём! — заверила она его с пылкостью.
Конечно, её никто и так виновной не посчитает, но лишний раз припугнуть, чтобы молчала, стоило. Особенно, когда тебе намекают, что ты можешь тоже быть в чём-то виноват, ты вряд ли лишний раз будешь об этом упоминать при ком-то. Что касается Шерна, то он вряд ли скажет кому-либо, учитывая, что рассказал некоторые вещи, о которых лучше не распространяться.