— Поднимем всех врачей из той третей больницы, — решила Дайлин. — Уверена, что это будет гораздо легче, чем искать солдат. Будем обходить оставшихся в списке?
— Да, обойдём и переключимся на них.
— А что насчёт женщины? — кивнула она за спину.
— Думаю, что её можно пробить по архивам, но вряд ли что-то найдём. Она выглядит живой на фоне остальных, потому что у неё есть дети, за которыми она может ухаживать. Это заставляет её жить дальше и испытывать то, что она, казалось, потеряла. Отсюда и её странное для той, кто потеряла обоих сыновей поведение.
— Я бы ещё и мужа проверила, — добавила Дайлин. — На всякий случай.
— Проверим.
Теперь список подозреваемых расширился. К нему добавились и врачи. Даже можно было точно сказать, какие именно могли быть в этом замешаны, что облегчало их задачу. Может они и ошиблись с выводами, однако это всё равно дало свои результаты.
Вернувшись в специальную службу, первым делом они подали запрос по той самой третей больнице. Учитывая реакцию миссис Ларгус, скорее всего, она знала убийцу или, по крайней мере, догадывалась, а значит могла быть с ним знакома, и в довесок к её дому отправили человека, который должен был следить за ней. Конечно, можно было пробовать колоть её дальше, но человек, переживший то же самое, что она вряд ли выдаст что-то, если только не под усиленным допросом, противником которого Кондрат был. Да и было бы странно пытать женщину, которая и так пережила многое.
Поэтому первыми под подозрение попадали именно работники отделение экстренной травматологии и хирургии, где та работала. Круг сужался.
Глава 28
В отличие от военного ведомства с тем, чтобы получить данные всех работников, с больницей проблем не возникло никаких от слова совсем. Уже в этот же день были поднятые пропитанные старой кровью архивы, и бумаги оказались на их столе. Оставалось дело за малым, всё проверить и вычленить подозреваемых, благо догадки определённые у них уже были.
— Так, третий фронтовой госпиталь. Все врачи, медсёстры и санитары, который там работали. Ищем первыми тех, кто работал с той женщиной, верно? — уточнила Дайлин.
— Хорошо, — кивнул Кондрат. — Ты отправила к ней человека?
— Да уже, но думаю, что это лишнее.
— На всякий случай. Давай мне половину, я просмотрю.
Сейчас можно было отложить поиск людей по тому списку, который у них изначально был. Чтобы проверить всех, уйдёт слишком много времени, а значит надо сконцентрироваться на чём-то одном. И раз у них почти что прямая наводка на тех, кто-то когда-то спасал жизни, а теперь принялся их отбирать, стоило заняться ими в первую очередь.
Отделение экстренной травматологии и хирургии работало сутки напролёт. Судя по документам, оно было самым загрузочным, по факту, конвейер, через который проходили все раненные и где решалось, кем стоило заниматься, а кто не встретит даже рассвета. Если представить, то само по себе это было жуткое место, где врачи решали, кому жить, а кому нет.
Работали по три смены, что давало сутки через двое. В каждой было сразу по шесть врачей, двенадцать медсестёр и пять санитаров. Итого двадцать три человека в смену. Плюс ещё две смены и того было шестьдесят девять человек.
Шестьдесят девять подозреваемых. В половину меньше, чем их список, но оттого не легче.
— У них есть, в каких сменах кто работал? — спросил Кондрат.
— Да, где-то… — Дайлин за рылась в бумагах, после чего вытянула лист. — Ага! Вот, держи.
— Спасибо…
Смены, если верить документам, не перемешивались. Как поставили, так и работали всю войну, возможно, чтобы не разрушать сложившийся коллектив.
«Значит, до него добрались» — так миссис Ларгус сказала. Кондрат помнил выражение её лица в тот момент. Она словно бы получила весточку от старого знакомого, и в тот момент к ней будто вернулась жизнь, и сквозь тоску проступила улыбка. Но куда больше значили её дальнейшие слова.
Все врачи хотели ему смерти.
Значит между теми, с кем она общалась, ходили подобные разговоры. А где разговоры, там рано или поздно будут действия. На прямой вопрос, знает ли она убийцу, миссис Ларгус ответила что-то в духе «мне всё равно, ничего говорить не буду». Если человек непричастен или пытается скрыть свою причастность, он уходит в отрицание, а здесь та буквально прямо сказала, что ничего говорить не будет. Это поведение человека, который догадывается или знает, кто это мог совершить. Следовательно, она была могла быть непосредственно знакома с убийцей и, возможно, слышала, что тот хотел сделать с человеком, который погубил столько парней, проходящих через них. И, скорее всего, он был именно в её смене, где все если становятся не одной семьёй, то людьми, которые друг друга очень хорошо понимают и знают.