После небольшого обсуждения Кондрата прогнали мыться. Да и он сам был не против хорошенько и искупаться после таской прогулки. Только на выходе из ресторанчика он внезапно встретил Сулиту, которая, казалось и не собиралась куда-либо уходить.
— Я думаю, мы на этом закончили, — произнёс Кондрат, залезая в кошелёк. — Ты можешь возвращаться.
Он протянул ей несколько монет, но девушка только посмотрела на его ладонь, после чего подняла взгляд на него.
— Что-то не так?
— Вам работница не нужна? — негромко спросила Сулита.
— В плане?
— В плане работница, — повторила она спокойно.
Кондрат слегка растерялся.
— Разве тебя мать не ждёт дома?
— У нас нет дома.
— Я имел ввиду, не ждёт тебя в вашем караване? — перефразировал Кондрат.
— Она не будет против, — Сулита оставалась такой же невозмутимой. — Думаю, она даже будет рада, если я найду себе место лучше, чем в караване.
— Это, конечно, хорошо, но ты уверена, что действительно найдёшь место получше? — уточнил он.
— Слугой быть лучше, чем жить в караване, — ответила она довольно уверено.
Кондрат бы здесь, конечно, поспорил.
— Прости, но мне не нужна слуга, — покачал он головой.
— Я бы не хотела заниматься сексом за деньги, — по-своему интерпретировала девушка его слова.
— Погоди, я не про это. Мне вообще слуга не нужна. Боюсь, ты не к тому обратилась, Сулита. Да и почему вдруг тебе захотелось стать моей слугой, а не остаться со своими?
— Почему мне должно хотеться остаться со своими, а не уйти слугой в столицу с уважаемым человеком? — задала она встречный вопрос.
Теперь Кондрат понял весь расклад и её интерес. Как говорят, молодёжь уже не та, да? Девушка не хочет оставаться в своём таборе, который постоянно ездит туда-сюда и, как следствие, выходить замуж за кого-то из своих. И вместо этого хочет исполнить гениальный план: прибиться, сразу получить работу и уехать в столицу. Так сказать, перебраться в лучшую жизнь, а там уже и всё остальное подтянется. Да только есть нюанс…
— Боюсь, у меня нет нужды в слугах, Сулита, — покачал головой Кондрат.
Но девушку это ни капельки не смутило.
— А тому господину, что сидел с вами за столом, нужна слуга?
— Не думаю, — покачал Кондрат головой, бросив на Цертеньхофа. С виду в белой рубашке, брюках и жилетке он выглядел действительно представительно, и незнающий мог спутать его с аристократом.
— А госпоже?
А девушка настойчивая… Хотя, кстати говоря, Дайлин может помощь и пригодилась бы, учитывая, что сама она не очень любит заниматься домашним хозяйством. Он это заметил ещё в столице, когда заглянул к ней домой, и то же самое он наблюдал сейчас в её номере в те редкие случаи, когда взгляд проскальзывал в комнату. До сих пор непонятно, как ей удавалось всегда выглядеть с иголочки, когда вся квартира чуть ли не как после войны.
— Вот с ней можешь попробовать счастья, Сулита, но, скорее всего, тебе откажут. Почему ты так хочешь покинуть своих?
— Стремиться к чему-то большему — это плохо или преступление? — негромко спросила она, блеснув голубыми глазами из-под капюшона, который покрывал её волосы.
— Нет, не преступление.
Собственно, Кондрат не видел ничего преступного в том, чтобы желать лучшего для себя. Фраза «где родился, там пригодился» подразумевала совершенно другое, а не обязанность каждого жить в условиях, которые его не устраивают. И тем не менее он сомневался, что Дайлин, человек, который имел всё мнение на всё, включая порядок, согласиться нанять такую девушку, как Сулита, которую мягкой и податливой не поворачивался назвать. Всем известно, что будет, если двух человек с твёрдыми характерами запереть в одной комнате.
Но как он и сказал, попытка не пытка.
Они начали заново, и первым, кто попал к ним на допрос, была служанка, которая в тот злополучный вечер дежурила в доме. Женщина, Сиция Вачински, тридцать шесть лет. Её раны были ещё свежи, на одной из рук, часть лица, под юбкой виднелись сильны ожоги на ноге. Часть была перебинтована, и она уже никогда не избавится от них. В прошлый раз её допрашивал местный сыщик, и Кондрат не хотел умалять его работу, однако как знать, что тот мог упустить?
— Итак, вы работали в доме Жангерферов уже тринадцать лет, я всё верно понимаю? — спросил Кондрат.
— Да, всё так, господин, — кивнула она нервно. Не в последнюю очередь потому, что напротив неё сидел не только Кондрат, но и Дайлин с Цертеньхофом, создавая довольно ощутимую давящую ауру.