— Нет, ну серьёзно, Алекс, это уже слишком, — вздохнула Анна. — В общем, я бы попросила тебя пока удалиться из моего клуба.
— Ань, шутишь? — Александр нервно усмехнулся.
— Я полностью серьёзна, Воскресенский, — Аня сложила руки на груди. — Только на эту ночь. Тебе проспаться надо.
— Ты же в курсе, что твой клуб не единственный в Питере, куда я могу втюхать кучу денег?
— Да, но я хотя бы буду уверенна, что ты не вляпался во что-нибудь.
Анна в последний раз взглянула на друга, который был явно огорчён её словами. Однако и в её изумрудных глазах была видна горечь. Оттянув рукава блузки до костяшек, Любова слабо улыбнулась Саше.
— С днём рождения, Воскресенский, — и ушла обратно в клуб, оставив друга в полном одиночестве, пока несколько капель дождя упали на его чёрные волосы, скатываясь по щекам.
Санкт-Петербург. 23:36. Большой проспект.
Мелкими, но частыми каплями, дождь осыпал города, включая Александра, который мирно прогуливается по Большому проспекту. Он бы мог позвонить своему водителю, чтобы его забрали, он бы мог отправится веселиться или так вообще домой, но Воскресенский предпочёл просто прогуляться под дождём. Иногда его не понять: то брезгует перед простой мусоркой, когда ему необходимо расчистить свою студию, то может легко пройтись по грязи в белых кроссовках. Он всегда был необычным. Однако, такие прогулки помогали задуматься о многих вещах и принять важные решения. Особенно сейчас, когда Аня заставила задуматься: правильный ли поступок он сделал тогда, пятнадцать лет назад?
Санкт-Петербург. 2005 г. 19 августа. Дом семьи Алексея Воскресенского.
— Я не собираюсь больше плясать под твою дудку, пап! — пятнадцатилетний Александр стоял перед дверью из дома. Как сейчас помнит, что на нём тогда была классическая белая рубашка и чёрные брюки. Его чёрные, чуть кудрявые волосы были идеально уложены, но в изумрудных глазах считалась только обида и грусть. — Я легче из дома уйду, нежели стану продолжать твой чёртов бизнес!
— Сколько раз просил не упоминать слово лукавое в моём доме, — как ни в чём не бывало ответил уже седоватый мужчина, сидя на кресле с книгой. Несмотря на домашнюю обстановку, на нём был строгий костюм, включающий в себя брюки, белоснежную рубашку и жилет. Алексей даже не поднимал глаза на сына, только перелистнул страницу детектива. — Тебя здесь никто не держит, Александр, хочешь ты или нет, ты не будешь в будущем каким-то там рекламодателем, а будешь продолжать мой бизнес, то есть обустраивать церкви. И точка.
— То есть тебе плевать на то, что твой сын уйдёт из дому? — Александр гневно усмехнулся и прошёлся кончиком языка по пересохшим губам. — Ах, да, тебе же плевать. И на своего сына, и на дочь, и даже на маму тебе было плевать!
— Не пугай сестру, — всё тем же ровным голосом ответил Алексей и поднял холодные голубые глаза на сына.
Наконец, Александр повернул голову и заметил сестру. Девушка его возраста выглядывала из-за угла со второго главного зала. Её голубые заплаканные глаза боязно посматривали на брата. Её русые волосы были заплетены в две одинаковые косички, белоснежная блузка и юбка также служили как домашняя одежда. Однако глаза полные страха и печали портили всю картину.
Саша слабо улыбнулся сестре и повернулся к двери, чтобы уже уйти, как услышал за спиной тихий голос с хрипотой.
— Саш, не уходи… — чуть ли не прошептала Яна, но брат слышал точно каждое слово.
— Я буду рядом, — Саша в последний раз повернулся к отца, ожидая, что он встанет, подойдёт и скажет «Сынок, не уходи, ты нужен нам с Яной. Я люблю тебя». Но он только перелистнул страницу. Кинув на отца последний гневный взгляд, брюнет поднял рюкзак и захлопнул дверь.
Наше время. 23:40.
Александр помнил этот день, будто всё произошло вчера. Сначала захлопнул дверь, потом бродил по улицам Питера несколько часов, а дальше встретил Аню. Совсем девчонкой, с двумя рыжими косичками. Она-то и устроила новому другу дом на даче, её недавно отошедшей в иной мир бабушки, куда никто из её семьи так и не вернулся. Родители Анны хотели сначала сдать парня в детдом или опеку, но со слезами на глазах их дочурка уговорила, чтобы он ходил с ней в школу и они приняли его, как сына. Так и начиналась новая жизнь Саши без семьи.
Они не виделись с Яной все пятнадцать лет, у каждого была своя жизнь, но не проходило и дня, когда бы брат не вспоминал о сестре и наоборот, сестра о брате. В итоге, встретились они только на похоронах их отца. Какая ирония, что та девочка, которая плакала от того, что дети довили муравьев, не пролила и слезинки на новость о смерти папы.