Я отмалчиваюсь. Но не могу заставить себя открыть, наконец-то, глаза и прервать нашу связь и странный разговор.
- Правда в том, что я прав. Что ты ревнуешь. Но, поверь мне, девочка моя, когда ты станешь моей мне не нужна будет ни одна другая женщина в этом мире.
- Ты говоришь «когда», а не «если», - замечаю я.
- Неужели сегодняшние события тебя ничему не научили? - Макс улыбается. Наконец-то встает в полный рост и я снова не сдерживаюсь, чтобы осмотреть его тело. - Чтобы ты не думала, ты моя. Теперь я не думаю это, я не надеюсь на это и не мечтаю. Я уверен. Осталось тебе наконец-то с этим смириться.
- Спокойной ночи, брат, - шепчу я.
- Спокойной ночи, любимая моя девочка. Надеюсь, встретимся в твоем сладком сне.
- Сумасшедший, - говорю я и распахиваю глаза.
Я чувствую, будто выключаю связь между нами, закрыв дверь в своей голове. Закрываю глаза.
Да, теперь темно. Как и должно быть. Судорожно вздыхаю и засыпаю. Сон накрывает меня быстро и нежно.
*****
Максимилиан
Просыпаюсь не ранним утром, как обычно, а днем, когда солнце уже в зените.
Подтягиваюсь на шелковых простынях, думая о вчерашней ночи. Черти! Я лишь видел в зеркале слабый образ, очертания Эвелин.
Как будто бы полупрозрачного призрака, но уже этого хватило мне, чтоб потерять голову.
Да, замена Эвелин, наложница обхватывала мой член своим нутром уже второй раз. Повезло ей, что она может кончать, когда её имеют так бесцеремонно. А может быть, она кончала так именно со мной?
В любом случае. Для меня это был механический, бесполезный секс. Я отчаянно пытался сбросить оттягивающий брюки стояк, рвался к оргазму, но на задворках сознания понимал, что мне не светит, и из-за этого только злился.
Всё изменилось в тот миг, когда я осознал, что Эвелин в зеркале мне не мерещится.
Я ощутил сладкую волну от члена к низу живота, что стала расползаться по телу. Только видеть её лицо, пусть и полупрозрачным духом. И голос.
Не сразу, но я стал слышать её прерывистое дыхание, легкий, такой тихий и сладкий стон, что она пыталась скрыть. А ведь даже не догадывалась, что я мог её слышать.
Моя девочка научилась ласкать себя. И да, делала она это, глядя на меня.
Теперь пришлось сдерживать себя, чтобы не кончить тут же, вслушиваться в тихий, такой отдаленный голос Эвелин, чтобы понять, когда кончит она.
И только после этого, когда услышал сдавленный крик, представил, как она сжимает губы, пытаясь из-за всех сил не закричать, я позволил себе, излиться в наложницу.
Это был самый яркий взрыв в моей жизни. Даже когда я испытал это впервые, когда был смущенным но очень жаждущим мальчиком, даже не позволяющим себе скабрезности в отношении Эвелин. Ещё не понимая, как сильно я в неё влюблен.
Даже тогда, это было не так охрененно, чем когда я просто знал, что Эвелин смотрит сейчас. Что она хочет сейчас.
Что она далеко, в своей мягкой и теплой постельке, наверное, ещё стесняясь и под одеялом, работает тонкими пальчиками, теребя нежные складки.
Её девичье тело знакомиться с тем, что значит, быть женщиной. И подсаживается на это быстрее и сильнее чем на все веселящие травки.
Я бы так хотел быть там. Попробовать её на вкус, выпить её стон, заставить кончать не от вида, а от чувства, вкуса, наполненности.
Ну всё. Теперь нормально не встану. Пришлось звать наложницу, чтоб она высосала из меня дурь.
Она управляется быстро, улыбается довольно, демонстративно высунув язык и показав что проглотила сперму. Хорошая, услужливая девочка.
Но не та, что мне нужна.
Только теперь, смогу хоть немного поработать а не думать о мягкой, сладенькой плоти моей милой Эвелин.
Хотя ещё одна приятная обязанность у меня есть.
Разговор с Аароном.
Пора положить конец, ему наглости, по отношению к Эвелин.
Одеваюсь, прихожу в тронный зал. Приказываю секретарям работу начать позже, а вызвать для аудиенции Аарона и пойти прочь.
Но мой секретарь Ганс, как-то странно сжимает губы, глядя на меня.
Любит он показывать своим лицом, что что-то не так.
- Что? - киваю я вопросительно. - Лучше говори прямо.
- Аарон вчера вечером был сам не свой. У него кое-что случилось. Майор отпустил его на сегодня. Я спрошу, может он в замке, но может и не здесь. И вообще, по традиции он должен проставиться. Хотя ведет себя так, будто мешком по голове ударили.
Так. Бессмысленная болтовня.
- Что могло случиться? - перебиваю я Ганса. - Ещё и чтоб выходной дали и без моего ведома и проставляться надо было.