Практика следования мужской модели поведения оказывается у наших мальчишек катастрофически суженной. Это может иметь весьма далеко идущие последствия. Научные исследования показывают: изнеживающее воспитание мальчиков приводит к мышечной слабости, трусливости, несамостоятельности, остающимися достаточно часто чертами характера на всю жизнь.
"Дамская педагогика" порой настигает подрастающих ребят даже и через мужчин-педагогов. Органы народного образования тоже ведь перенасыщены представителями "дамсоцвоса", как выражался замечательный советский педагог А. С. Макаренко. Они разрабатывают методики и инструкции, они контролируют их выполнение. И очень нелегко вырваться из пут этого исполненного любви к ребенку и нежной заботы о нем механизма...
Приведу для наглядности рассказ моего сокурсника и друга Виктора Нездоймишапки, до самой смерти пытавшегося на посту директора школы (сначала в городе Кулебаки, а затем в Куйбышеве) отстаивать принцип А. С. Макаренко: "На легком пути создаются и легкие люди... Человека нужно не лепить, а ковать".
"Надо растить человека сильным, гордым, смелым, не боящимся трудностей, умеющим постоять за себя, - внушают со всех сторон нам, педагогам. Никто с этим не спорит, надо! Но как?! Вот тут-то вся загвоздка. Чем "ковать" в условиях школы? Заставлять безропотно высиживать по восемь уроков? Преодоление таких трудностей ничего кроме головной боли и малокровия, не даст. Назидательными беседами о товариществе "ложном и подлинном" ("подсказывая товарищу, ты приносишь ему вред" и т. д.) смелости и верности дружбе не обучишь.
Что же, нарочно придумывать трудности на пути ученика, чтобы закалить его? А почему бы и нет? На то мы и педагоги, чтобы сознательно, "нарочно" воспитывать такого человека, какой нам нужен. Но стоит школьнику (хотя бы у него был паспорт в кармане) попасть в более или менее серьезную ситуацию, как на учителей и директора обрушивается шквал окриков, негодования, угроз.
Как-то раз группа куйбышевских школьников, совершая поход на лыжах, попала в метель. Городские власти приняли очень энергичные меры для их розыска - иначе и быть не могло. Но... одновременно директору школы и заведующему районо пришлось выслушать столько разносов и угроз снятия с работы (хотя никаких грубых нарушений правил безопасностр! при подготовке к походу они не допустили, а метель началась вовсе не по их инициативе), что вряд ли они еще раз захотят когда-нибудь отпускать ребят за пределы города.
Однажды я попросил выпускников своей (Кулебакской) школы ответить, что за период учебы им запомнилось больше всего? И вот результат - почти все вспомнили лето, в которое мы организовали три похода: двухдневный, пятидневный и двенадцатидневный.
За давностью лет я, наверное, избегу наказаний - поэтому теперь могу признаться: в проведении тех походов я на каждом шагу нарушал инструкции, приказы и распоряжения. Мы с ребятами совершали многокилометровые марш-броски, ночевали в неподготовленных специально местах - прямо на земле, устланной только ветками, пили воду из болот (даже не всегда кипяченую!), забирались в глушь лесов без проводника (и два раза даже заблудились), стирали до крови ноги, помогая колхозу вывозить сено через болото, а кроме того...
(эх, об этом, наверное, лучше не говорить!) мы с группой мальчишек переплыли однажды вечером на другой берег Оки. Переплыли просто так, из азарта, не имея рядом ни лодки, ни спасательных кругов. Я себя в воде чувствую достаточно уверенно, утонуть бы никому не позволил, но вода была холодная, река широкая, вечер поздний, место безлюдное. Видно было, что кое-кто из ребят уже рад был бы вернуться, но... мужчина должен быть мужчиной! Я не стал поощрять их слабость. Я плыл, будто ничего не замечая.
Ох и померзли же мы на том берегу, прежде чем докричались до своих товарищей по походу, случайно проплывавших на лодке мимо! Зато сколько после об этом было воспоминаний, смеха!..
По счастливой случайности об этом факте не узнали в органах народного образования и в горисполкоме.
"Глупая бравада!.. Безответственность учителя!.. Ненужный риск жизнью детей!.." - Да много пришлось бы мне услышать перед тем, как получить выговор в личное дело.
Но я ведь знаю: раз мальчишки заспорили - переплывут или не переплывут они через реку - обязательно попытаются это проверить. Разве лучше, если они проведут такой эксперимент без учителя? И еще одно - каждому человеку хоть раз в жизни понадобится переплыть реку. И при этом не только без лодки возле уха, но и без товарищеского ободрения, товарищеского плеча. Нужно, позарез нужно знать каждому, что он может переплыть реку. Тогда он не растеряется в трудную минуту, не запаникует, не погибнет сам и не убежит трусливо, видя тонущего, а это уже две смерти: для тонущего физическая, для струсившего - моральная.
Человек, прошедший через всю войну с фашистской Германией, рассказывал мне, как он один раз спасся только благодаря тому, что в детстве научился ездить верхом. А сколько напрасно погибло на фронте не умевших плавать, не умевших ориентироваться "без проводника" в лесу, не привыкших к длительным физическим нагрузкам! А сколько гибнет их без войны!
"Нежная", "заботливая" дамская педагогика дорого обходится людям. Впрочем, я всегда несколько подозрительно отношусь к подобного рода заботливости: слишком уж она напоминает простую боязнь ответственности.
Существует в нашем городе инструкция, запрещающая школьникам выходить на сбор металлолома без учителя (не меньше одного на 15 школьников), запрещается при этом поднимать детали, "не соответствующие по весовым категориям возрасту ребят".
Вызвана инструкция тем, что кто-то из ребят когдато при сборе металлолома споткнулся, упал и пробил голову. Знали бы ее авторы, как не любят школьники (особенно мальчишки - главные наши "металлисты"), чтобы их водили на подобные мероприятия "за ручку"!
Ну а как успеть классному руководителю взвесить железяки, которые обнаружат в разных закоулках пятнадцать его пронырливых подопечных? В итоге и школьники, и учителя всеми силами стараются уклониться от сбора металлолома. Ну а безопасность...
Упасть ведь можно и на ровном тротуаре".
Несколько лет назад я ездил в тот город на похороны своего друга, рассказ которого только что привел.
При больном сердце с устаревшими инструкциями и прочими несообразностями бороться, увы, рискованно!
Помню настоящее большое горе в глазах ребят, заплаканные лица учителей, магистральную улицу Победы, перекрытую милицией, пока ее пересекала бесконечная похоронная процессия... Думаю, во многом эта любовь, это горе объяснялись настойчивыми попытками Виктора остаться верным мужской педагогике, дефицит которой наши мальчишки ощущают все более и более остро. Загляните хотя бы в газетные материалы, подводящие каждое лето итоги рейдов по пионерским лагерям. Почти везде одно и то же - походов нет, к воде ко допускают... Случается - весь сезон проживет мальчишка на берегу реки, озера, моря, а искупается лишь несколько раз, да и то на мели, оцепленной взявшимися за руки вожатыми и медицинскими работниками. Окунутся несколько раз без пяти минут мужчины и строем обратно на пыльную веранду - лихие туристские песни унылыми голосами распевать.
Военные игры?.. Такой ото обычно камуфляж, так заранее все в них расписано, предусмотрено, регламентировано, что не случайно мальчишки чаще всего стесняются принимать в них участие, и все тяготы декоративной "военной игры" ложатся на плечи более послушных педагогам девочек.
Литература и искусство? Здесь тоже обнаруживаются определенные сбои в деле формирования мужской (и женской) психологии. Очень правильно, мне кажется, доктор медицинских наук А. Белкин критикует детскую и подростковую нашу литературу. Если учесть, пишет он, "что из детской жизни все более и более неумолимо уходят народные сказки и песни, которые помогали ребенку лепить в своем воображении идеалы мужественности или женственности, мечтать о приближении к своему идеалу, то становятся еще понятнее те серьезные затруднения, которые испытывают современные мальчишки и девочки при формировании их полового самосознания. Ведь в большинстве нынешних детских стихов, рассказов, песен поведение героев обоего пола подчас неразличимо. Там юный читатель не находит ни могучих богатырей, ни красных девиц, а нередко - некоего бесполого "человека вообще".