Люди не теряют друг друга, они теряют узнавание. И именно это делает их незаметными друг для друга.
В практике это часто звучит как: «Он меня не слышит», «Я не могу ему объяснить», «Я не знаю, как быть с ними». И за этим не конфликт, а провал. Провал в идентичности. В связанности. В принадлежности. А дальше — следующий круг. Когда ты больше не чувствуешь себя частью, возникает вопрос: а справлюсь ли я один? А выживу ли? И это уже не про символическое. Это — про базовое. Мы приближаемся к самому телесному и уязвимому уровню — кругу экзистенциальных страхов. Здесь психика уже не задаёт вопросов про смысл и принадлежность — здесь она просто хочет выжить.
Четвёртый круг — экзистенциальные страхи
Ты уже не ждёшь, что кто-то поймёт. Ты не думаешь о смысле. Ты просто сидишь и чувствуешь, как внутри всё сжимается. Как будто у тебя убрали воздух. Как будто твой мир — не метафора, а помещение без окон. И ты не можешь оттуда выйти. Этот уровень — про тело. Про еду, жильё, деньги, работу, функцию, безопасность. И даже если всё это у тебя есть — психика может не распознать. Потому что безопасность — не факт, а переживание.
Экзистенциальные страхи появляются не тогда, когда исчезает «объективное», а тогда, когда исчезает уверенность в том, что Я справится.
Психоанализ называет это утратой Я-функций — когда психика перестаёт верить в свою способность управлять, выдерживать, удерживать. Это может выглядеть как тревожность, паника, истощение, отказ от действия, потеря ориентации во времени и пространстве. Ты вроде бы стоишь в очереди за кофе — а внутри дрожишь, как будто сейчас кончится свет и ты провалишься. Ты открываешь счёт — и не видишь цифры. Ты получаешь письмо — и не можешь его прочитать.
Ты чувствуешь, что любой шаг требует ресурсов, которых у тебя больше нет. Это не про слабость. Это про регрессию к тем слоям, где безопасность зависит от другого. Где без другого — не выжить. И если рядом никого нет, или он не замечает, или сам в панике — психика остаётся одна. Оголённая. Без возможности действовать.
Когда исчезает символическая сцепка, реальность становится сырой. И тогда даже простые задачи ощущаются как невозможные.
Многие здесь впервые сталкиваются с ощущением: я не справляюсь. Не как метафора — а буквально. Ты не можешь выбрать маршрут. Не можешь ответить на письмо. Не можешь открыть банковское приложение. Потому что это значит признать: мир существует, а ты — нет. И если рядом кто-то говорит: «Соберись, это просто стресс», — ты хочешь закричать — но даже на это нет сил. Потому что это не стресс. Это — крах. Именно здесь часто рождается фантазия: а если всё закончить? Не потому, что хочется умереть. А потому, что не хочется больше бороться за возможность просто быть.
Экзистенциальный страх всегда связан с идеей неадекватности. Как будто Я не заслуживает права быть.
И ещё: на этом уровне уходит взрослость. Психика регрессирует к детскому ощущению: я не знаю, как жить. Я не могу быть один. Я не умею справляться. И если идти дальше — за этим кругом остаётся только один. Тот, о котором мы почти не говорим. Тот, который молчит, но управляет всей спиралью. Пятый круг. Страх смерти.
Пятый круг — страх смерти
Он не всегда говорит вслух. Чаще — он дышит рядом. Как тень. Как сжатие. Как внутренняя дрожь, которую ты не можешь объяснить. Он не обнимает — он вычерчивает границу. И в то же время он отнимает саму возможность границ.
Смерть в переходах — это не событие, а отсутствие. Это исчезновение сцепки между Я и жизнью.
Этот страх необязательно приходит как ужас. Иногда он — как усталость. Как равнодушие. Как ощущение, что всё, что ты делаешь, уже не имеет значения. Что любые усилия бессмысленны. Что всё — поздно. Психоанализ описывает это как нарушение оболочки Я — когда психика больше не ощущает себя живой. Не потому, что происходит что-то страшное. А потому, что исчезла сцепка с самим фактом существования.