– Тем, что я вымотался и засну, а хорошая погода пройдет мимо.
– Поверни налево, поедем под кирпич.
Фрэнк послушался, «скорая помощь» поднялась вверх по Полк-стрит, направляясь к Юнион-сквер.
– Давай жми, я их вижу.
Когда интерны въехали на большую площадь, в глаза им бросился остов старого «триумфа», обхвативший пожарный гидрант.
– Надо же, не промазал, – заметил Стерн, выпрыгивая из «скорой помощи».
Двое полицейских были уже на месте, и один из них повел Филиппа к остаткам витрины.
– Где он?
– Там, это женщина, и она врач, вроде бы из неотложки. Может, вы ее знаете?
Стерн, который уже стоял на коленях перед телом Лорэн, крикнул напарнику, чтобы тот бежал быстрее. Вооружившись ножницами, он разрезал джинсы и свитер, обнажив кожу. На стройной левой ноге видно было искривление, окруженное большой гематомой, – значит, перелом. Других ушибов на первый взгляд не было.
– Давай присоски и капельницу, у нее нитевидный пульс и нет давления, дыхание 48, рана на голове, закрытый перелом левого бедра с внутренним кровотечением. Две шины давай… Знакомая? Из наших?
– Я ее видел, интерн в неотложке, работает с Фернштейном. Единственная, кто его не боится.
Филипп не отреагировал на последнее замечание. Фрэнк прикрепил семь присосок с датчиками от монитора на грудь женщины, соединил каждую из них проводом определенного цвета с портативным электрокардиографом и подключил прибор. Экран тут же засветился.
– Что на мониторе? – спросил Филипп.
– Ничего хорошего, она уходит. Давление 80 на 60, пульс 140, губы цианозные, я готовлю эндотрахеальную трубку номер семь, будем интубировать.
Доктор Стерн только что ввел катетер и протянул бутыль с раствором полицейскому.
– Держите это повыше, мне нужны обе руки.
На секунду переключившись с полицейского на своего напарника, он велел ввести пятьсот миллиграммов адреналина в перфузионную трубку и немедленно подготовить дефибриллятор. В тот же момент температура Лорэн начала резко падать, а сигнал электрокардиографа стал неровным. В нижнем углу зеленого экрана замигало красное сердечко, мигание сопровождалось коротким повторяющимся писком – сигнал, предупреждающий о неизбежной фибрилляции.
– Ну красотка, держись! Где-то внутри кровит. Какой у нее живот?
– Мягкий, может, кровотечение в ноге. Готов к интубации?
Меньше чем за минуту Лорэн была интубирована, на дыхательную трубку надели переходник. Стерн запросил общие показатели, Фрэнк ответил, что дыхание стабильное, давление упало до 50. Не успел он закончить фразу, как вместо короткого писка аппарат разразился пронзительным свистом.
– Готово, у нее фибрилляция, давай три-ста миллиампер. – Филипп схватил электроды за ручки и потер друг о друга.
– Нормально, ток есть, – крикнул Фрэнк.
– В сторону, даю электрошок!
Под действием разряда тело резко выгнулось животом к небу и снова распласталось.
– Нет, не действует.
– Разряд триста, еще раз.
– Подымай до трехсот шестидесяти, давай.
– В сторону!
Тело дернулось, выгнулось и снова упало без движения.
– Дай мне еще пять миллиграммов адреналина и разряд на триста шестьдесят. В сторону!
Новый разряд, новая судорога.
– Все равно идет фибрилляция! Мы ее теряем, сделай единицу лидокаина в перфу и еще разряд. В сторону!
Тело подбросило.
– Впрыскиваем пятьсот миллиграммов бериллиума, и немедленно готовь разряд на триста восемьдесят!
Еще один электрошок, сердце Лорэн вроде бы начало реагировать на введенные лекарства, появился стабильный ритм, но лишь на несколько мгновений: свист, оборвавшийся на несколько секунд, возобновился с новой силой.
– Остановка сердца! – крикнул Фрэнк.
Тут же Филипп исступленно начал делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. Не прекращая попыток вернуть женщину к жизни, он умолял: «Не будь идиоткой, сегодня отличная погода, вернись, что мы тебе сделали плохого…» Потом приказал напарнику готовить разряд. Фрэнк попытался охладить его пыл: брось, мол, это уже ни к чему. Но Стерн не отступал; он кричал, требуя, чтобы Фрэнк зарядил дефибриллятор. Напарник повиновался.
В который раз Филипп скомандовал: «В сторону!» Тело вновь выгнулось, но линия на электрокардиограмме осталась прямой. Филипп снова принялся за массаж, на лбу у него проступили капли пота. Он осознавал, что бессилен, и приходил от этого в отчаяние.
Фрэнк видел, что поведение Филиппа вышло за рамки логики. Уже несколько минут назад он должен был бы остановиться и зафиксировать время смерти, но вопреки всему продолжал массаж сердца.