— Что-то не так, — сказала я, оглядываясь по сторонам. Комната должна была быть закрытой, как обычная комната, но вместо этого вокруг меня были какие-то неясные пятна: движущаяся тёмно-серая тень под лестницей; мерцающая, манящая паутина лунного света у входа в кухню; ощущение, что, если я заберусь на стропила, я могла бы продолжать пробираться сквозь зелень в какой-нибудь густой, вызывающий клаустрофобию лес. — Всё не так, как обычно.
— Я очень сомневаюсь, что ты в курсе, — сказал Атилас. — Ты даже не знаешь, почему ты связана с этим домом.
— Кажись, это то же самое, что связывает Моргану и Ральфа с их домами, — парировала я, с лёгкой дрожью отводя взгляд от листьев над головой. Червь Атиласа сжевал это и принялся за новое, подтачивая корни моего сознания. — Убийца убил и их родителей, так что нет причин думать, что для меня всё будет по-другому.
— Ты, — сказал Атилас, — очень отличаешься от двух других.
— Да, — сказал я, и мой голос растворился в мягких тенях комнаты и шепоте зелени над головой. — Мои родители умерли ради меня.
В голосе Атиласа слышалось удивление.
— Ты очень доверяешь словам ночного кошмара.
— Раньше оно никогда не говорило, — сказала я ему. — И я уже наполовину догадалась, в любом случае. Ой. Что произойдёт, если мы просто… пройдём через один из этих узких участков?
— Мы окажемся глубоко в Между и почти в За, — сказал он. — Почему? Ты хочешь выбрать что-то одно?
— Без понятия. Кажется, Зеро был бы раздражён, но он, вероятно, всё равно будет раздражён.
— Это интересное направление, — сказал Атилас. — Почему бы не пойти этим путём?
Это предположение прямо противоречило его предыдущему предупреждению, но, несмотря на это, я проследила взглядом за возможным перемещением тонкой полоски. Она исчезла в темноте угла, который не должен был быть таким тёмным или углублённым, каким казался в данный момент. Здесь определённо не должно было пахнуть старым, серым, мокрым камнем.
— Ага, я не думаю, что это хороший способ пойти дальше, — сказала я, но всё равно поднялась. При этом я почувствовала неудобную неловкость в своем кармане и рассеянно похлопала по нему. Под джинсовой тканью скрывались три тюбика с чем-то, на ощупь похожим на пластик, и когда я вытащила один, оказалось, что это игла. — Вот блин, — сказала я. — Это то, что я получила от того гоблина давным-давно!
Что они делали у меня в кармане? Я держала их наверху, вместе с ожерельем-которое-было-змеей, спрятавшись за своими бирюльками. Возможно, это метафора, но важно то, что теперь они были у меня в кармане, и я не помнила, как положила их туда.
Червяк теперь яростно вгрызался в землю, гоняясь за чем-то скользким и тёмным.
— Не странно ли, — послышался голос Атиласа, — как всё перемещается по дому? Всегда оказывается в нужном месте, чтобы быть полезным.
Я оторвала взгляд от тёмно-серого пространства в углу и сказала:
— Да. Удобно, я полагаю. Этот предмет… всегда был в доме?
— Кажется, мы упоминали, что были удивлены, что дом не провалился в Между или не стал местом более странных происшествий.
— Это приятное, жутковатое «да», — пробормотала я. Червь извивался и жевал, и это было неудобно, но я хотел знать, за чем он так яростно гонялся. Чем ближе я подходила к теням, тем яростнее он двигался. Я сказала Атиласу: — Давай же. Похоже, это всё, в конце концов.
Мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он шёл за мной, приподняв бровь; веселья в его голосе, когда он сказал:
— О, конечно, после тебя, Пэт! — было достаточно. Но он пошёл за мной, и это было важно.
Мы прошли сквозь штукатурку и оказались на прохладном, влажном камне, который слишком плотно облегал нас, чтобы чувствовать себя комфортно. Атиласу приходилось двигаться медленно, и мне было ненамного удобнее: он стоял сзади, а камень давил с боков, отчего мне казалось, что я не могу дышать. Возможно, было бы легче, если бы червь не сжимал и мой разум, но к тому времени я уже испытывала некоторое облегчение от того, что могла сосредоточиться на этом. Я уловила краткий проблеск воспоминания и позволила червю проглотить его, остановившись, чтобы запечатлеть и его тоже: это было воспоминание о себе, сонно бредущей по дому, чтобы добраться до кухни, а вместо этого бредущей по замшелой поляне. Мягкая трава под ногами заставляла меня сонно хихикать про себя. Я всё ещё видела впереди свет на кухне и не испытывала страха, пока что-то большое и тёмное, похожее на паутину, не протянулось между тем, где бы это ни было, и безопасной кухней.