«Ну что, Вивиан, ты готова к очередной борьбе за место в мире, где журналистика все еще считается занятием не для женщин?» — подмигнула она себе.
На улице ее встретил ветер, «заигрывающий» с подолом ее выглядывавшего из-под пальто платья, и крики разносчика:
— Устрицы! Свежие, как слезы невесты!
У булочной, где витрины запотели от тепла свежих булок, мальчишка в залатанных штанах тыкал пальцем в свежий выпуск «Бостон Глоуб» с ее вчерашней статьей:
— Читайте про аферу в мэрии! Не пропустите! Только в «Бостон Глоуб»!
Вивиан сунула ему монету и натянула перчатки, пряча довольную улыбку в воротник.
ЧАСТЬ I ГЛАВА 2
ГЛАВА 2
Утренний Бостон пробуждался лениво, но с той неумолимой силой, что движет старый паровоз, тяжело выпуская клубы пара. Грохот колес экипажей сотрясал мостовые, их эхо проносилось вдоль узких улочек, где разносчики с хриплыми голосами выкрикивали заголовки газет, словно зазывалы на ярмарке жизни. Воздух был насыщен запахами: теплый, румяный хлеб из пекарни на углу смешивался с горьким дымом фабричных труб, который поднимался к небу, будто несмелая молитва грешников, надеющихся на прощение.
Вивиан Харпер, прижимая к груди потрепанный блокнот, неслась по кипящим жизнью улицам Бостона, словно ветер гнал осенний лист. Каштановые волосы, обычно собранные в небрежный узел, из которого то и дело выбивались непокорные пряди, сейчас растрепались от быстрого бега, обрамляя ее бледное, взволнованное лицо. Темные кожаные ботинки, видавшие виды и покрытые пылью бесчисленных городских дорог, почти не касались мостовой. Она лавировала в этой человеческой реке — между спешащими клерками, нарядными дамами и мальчишками-газетчиками, горланившими заголовки. На углу Корнхилл, словно маленький петух, взобравшийся на забор, горланил один из них, выкрикивая новость, что будоражила воображение:
— Скандал в городской администрации! Подробности – в вечернем выпуске «Глоуб»!
В редакции «Бостон Глоуб», как всегда по утрам, царил настоящий хаос, словно стихия, вышедшая из берегов. Бумаги, словно стаи испуганных птиц, метались в руках репортеров. Тяжелые печатные станки, словно неуклюжие механические чудовища, грохотали, изрыгая свежие страницы новостей. В воздухе, густом и насыщенном, витал пьянящий запах типографской краски, смешанный с крепким ароматом кофе, который рекой лился в глотки уставших журналистов. За своими столами, заваленными бумагами и рукописями, уже вовсю кипела работа: репортеры старательно заполняли колонки свежими городскими новостями, словно ткачи, плетущие гобелен бостонской жизни.
Вивиан проскользнула между столами, уклонившись от небрежно брошенного свернутого номера газеты, который пролетел в опасной близости от ее головы. Она кивнула нескольким коллегам, чьи лица были сосредоточены и серьезны, и поспешила в конференц-зал, где ее ждала неминуемая встреча с главным редактором.
В конференц-зале всегда царил особый, ни с чем не сравнимый полумрак, даже когда солнце щедро заливало улицы города. Тяжелые портьеры, казалось, впитывали свет, оставляя лишь слабые отблески на полированной поверхности стола и бронзовых пресс-папье. В этом полумраке лица сотрудников редакции казались еще более бледными и озабоченными, будто каждый из них нес на своих плечах груз неразрешимых проблем.
В центре комнаты, словно властитель, восседал Джонатан Грэм за своим огромным дубовым столом, отполированным до блеска поколениями журналистов. Высокий, широкоплечий, с мощной фигурой, он напоминал старого дуба, устоявшего перед множеством бурь. Его густые темные волосы, тронутые серебром седины, свидетельствовали о годах, проведенных в беспощадной борьбе за правду и сенсации. На его лице, обычно омраченном недовольством, словно тенью, читалась вечная усталость и скепсис, и казалось, что одним лишь своим взглядом он мог лишить человека всякой уверенности в себе, превратив его в жалкого просителя. И все же, под этой маской суровости, Вивиан знала, скрывалось уважение к ее смелости и упорству, даже если она раз за разом доводила его до белого каления своими дерзкими выходками и неугомонным стремлением докопаться до истины.
В этот самый момент, когда Вивиан вошла в зал, он уже листал утренние выпуски газет, его тяжелые пальцы скользили по страницам, словно оценивая работу своих подчиненных. Его глаза, проницательные и острые, как у старого ястреба, выискивали ошибки и неточности. Он готовился раздавать поручения на день, словно генерал, планирующий наступление, и Вивиан знала, что ей придется выдержать его пристальный взгляд и ответить на его каверзные вопросы. Она чувствовала, как внутри нее нарастает волнение, смешанное с предвкушением предстоящей битвы за право рассказать свою историю. Она была готова к этому, как всегда, с горящим сердцем и блокнотом, полным идей.
— Итак, господа, — произнес Грэм властным голосом, в котором звучала легкая усталость. — Какие новости принес нам день?
Журналисты, словно стая взбудораженных птиц, начали выкрикивать темы, каждая из которых, казалось, несла в себе отголоски бушующей эпохи: политические интриги, словно змеи, обвивающие правительственные коридоры; забастовки, как грозные тучи, нависшие над городом; и новые постановления мэрии, подобные капризам деспотичного монарха.
— Кто осмелится взяться за дело о пожаре на заводе «Кросби»? — продолжал редактор, перебирая бумаги на своем столе, словно гадая на кофейной гуще. — Ходят слухи, что владелец, этот скользкий тип, скрывает истинные масштабы убытков, словно прячет краденное золото.
— Брайант справится с этим, — отозвалась Мэри Хеншоу, единственная женщина в криминальном отделе, чья хватка была не менее цепкой, чем у самого бульдога. Она умела обращаться с фактами так же искусно, как с упрямыми свидетелями, выуживая из них правду словно драгоценные камни из груды песка.
Редактор кивнул, словно ставя невидимую галочку в своем списке, и перевел взгляд на Вивиан, чья хрупкая фигура всегда выделялась на фоне более ярких коллег.
— Харпер, что у вас на сегодня? Или, может быть, возьмете колонку о новом благотворительном приюте? Что-нибудь легкое, чтобы разбавить мрачную картину наших дней.
Вивиан едва успела приоткрыть рот, чтобы ответить, как в воздухе разлился знакомый, приторно-сладкий голос Дженны Моррис, словно капля яда в бочке меда.
— А вот и наша восходящая звезда, — протянула Дженна, лениво покручивая в пальцах карандаш, словно скипетр. Высокая, с идеально уложенными рыжими волосами, которые, казалось, излучали собственное сияние, и взглядом, в котором читалась нескрываемая насмешка, она неизменно притягивала взоры окружающих, словно магнит. — О, только не говорите мне, что мисс Харпер снова затеяла что-то скандальное! Ее любовь к сенсациям известна всему отделу.
— Если тебе так не терпится узнать, Дженна, то да, — сухо ответила Вивиан, стараясь не выдать раздражения. — Я работаю над материалом о махинациях в одном из городских клубов. Есть основания полагать, что там не только отмывают грязные деньги, но и творится нечто гораздо более… пикантное.
— Пикантное? Или, скорее, незаконное? — уточнил Дэш Уиттакер с напускной невинностью, которая, впрочем, никого не могла обмануть. Его глаза, цвета грозового неба, сверкнули недобрым огоньком.
— Это мне и предстоит выяснить, — спокойно ответила Вивиан, стараясь сохранить невозмутимость, хотя внутри все кипело от негодования.
— Клубе? — изогнула бровь Дженна, словно не веря своим ушам. — Неужели тебе действительно позволили писать о чем-то настолько… важном? Или ты просто очаровала мистера Грэма своим невинным видом?
— Довольно, леди, — вмешался Грэм, устало потерев переносицу. Головная боль, казалось, стала его постоянным спутником. — Харпер, надеюсь, у вас есть веские доказательства, а не просто досужие сплетни?
— Вполне достаточно, чтобы копнуть глубже, — ответила она, глядя прямо в глаза редактору. В ее взгляде читалась решимость, словно она готова была сразиться с целым миром ради правды.
Редактор какое-то время изучающе смотрел на нее, словно пытаясь разгадать, что скрывается за этой внешней хрупкостью, затем кивнул с неохотой.
— Хорошо, Харпер, продолжайте работать. Но будьте осторожны. И не стесняйтесь просить о помощи, если она вам понадобится. Уиттакер, — повернулся он к репортеру, вальяжно развалившемуся на соседнем столе, — вам что-нибудь известно об этом деле?