А. Н. Матюшин
МЕЖДУ ТИГРОМ
И ЕВФРАТОМ
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
К. В. Малаховский (председатель), А. Б. Давидсон,
Н. Б Зубков, Г. Г. Котовский, Н. А. Симония
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР
Л. Н. Львов
ФОТОГРАФИИ АВТОРА
© Главная редакция восточной литературы
издательства «Наука», 1975.
СТАРЫЙ И НОВЫЙ
БАГДАД
Не будет преувеличением сказать, что территория Ирака является творением двух крупнейших рек Ближнего Востока: Тигра и Евфрата. С этими водными артериями теснейшим образом связана история страны, на них (либо на их притоках) возникли все большие города Ирака. Древние греки назвали данный район Месопотамией — «Двуречьем» или «Страной между двух рек». Нынешнее название имеет тот же смысл: слово «ирак» в переводе с арабского означает «земли, расположенные по берегам».
Самый красивый вид на Багдад открывается, пожалуй, с середины моста ал-Джумхурия, пересекающего Тигр. В желтоватых водах, над которыми без устали кружатся чайки, отражаются рыбачьи лодки, слегка размытые контуры зданий, разноцветная мозаика мечетей, зелень пальм и голубизна неба.
Багдад принадлежит к весьма древним городам мира: несколько лет назад он отметил свое 1200-летие. Его основатель Абу Джафар ал-Маисур, второй халиф из династии Аббасидов, место для столицы своего государства выбирал долго и обстоятельно. В конце концов ее начали строить на западном берегу Тигра — там, где он ближе всего подходит к Евфрату и где в еще более древние времена был прорыт канал Сурат, соединивший обе реки. Широко разветвленная ирригационная система, созданная в свое время вавилонскими рабами, снабжала водой окрестные поля, на которых выращивались богатые урожаи.
Очевидно, ал-Мансур принял в расчет и то, что здесь издавна перекрещивались пути, связывавшие Европу с Индией и Египет с Китаем. Этот район не впервые выбирался правителями государств Месопотамии для столиц: от Багдада до руин Вавилона насчитывается лишь 90 километров, а до развалин Ктесифона, главного города некогда могущественного персидского царства Сасанидов, и того меньше — 35 километров.
По преданию, Багдад строился в соответствии с заранее составленным «генеральным планом». Был расчищен огромный участок, для чего потребовалось снести 60 деревень, и на нем в определенном порядке разложены кипы пропитанного нефтью хлопка. Оставшийся после его сожжения пепел обозначил контуры крепостных стен, улиц и площадей будущей столицы.
Во все районы халифата гонцы доставили именные указы ал-Мансура, повелевавшего выслать землекопов, плотников, самых искусных резчиков по камню и дереву, ремесленников других профессий. И потянулись бесчисленные караваны со строительными материалами, стеклом, изразцами, коврами и шелком. Из Дамаска и Куфы были привезены порталы нескольких дворцов, свою «лепту» внесли и другие города государства.
В 762 году Абу Джафар ал-Мансур торжественно заложил первый кирпич в стены новой столицы, за которой сохранилось название небольшой персидской деревушки, ничем до той поры не примечательной. Через несколько лет основные работы были закончены, и вскоре слух о грандиозности и великолепии Багдада распространился в соседних странах. В Багдад стали стекаться ученые и поэты, искатели приключений, ловцы удачи, любители наживы, рабочий люд.
Приближавшиеся к городу путники уже издалека могли видеть зеленый купол халифского дворца, поднимавшийся на 43 метра над землей, и изображение всадника с копьем, который, как говорили, поворачивался всякий раз в ту сторону, откуда угрожала опасность.
Четыре входа в крепость преграждались массивными воротами, настолько тяжелыми, что утром их открывала, а вечером закрывала целая рота солдат. Эти ворота некогда украшали город Васит, расположенный к югу от Багдада между Тигром и Евфратом (в районе современного городка Кут эль-Хай). Стена тридцатиметровой высоты, сложенная из кубических кирпичей (причем каждый весил около 90 килограммов), служила первым внешним кольцом укреплений; диаметр его составлял 2500 метров. Между вторым и третьим кольцами стен размещалась охрана. И только за третьим находилась резиденция самого халифа, получившая название «Дворец золотых ворот» (позолоченные ворота тоже были вывезены из Васита), и главная мечеть. Строительство столицы, по подсчетам историков, обошлось в 9 миллионов динаров.
При внуке ал Мансура, Харуне ар-Рашиде, герое сказок «Тысяча и одна ночь», Багдад переживал пору расцвета. Он превратился в крупнейший торговый центр, связанный со многими странами мира. Вдоль причалов, протянувшихся на десятки километров, стояли сотни судов, регулярно доставлявших на местные базары фарфор и шелк из Китая, пряности и краски из Индии и с островов Малайского архипелага, меха, воск и белых рабов из северных стран, драгоценные породы дерева, слоновую кость, золото и черных рабов из Африки.
Историографы халифа не. жалели красок, описывая блеск, роскошь и богатство двора. Во дворце, где устраивались приемы иностранных гостей и давались пиры для знати, длившиеся порой несколько дней, насчитывалось 22 тысячи ковров и 38 тысяч покрывал и гобеленов. В празднествах в честь посла Византии приняли участие 160 тысяч кавалеристов и пехотинцев, тысяча дрессированных львов. На свадьбе Мамуна, сына Харуна ар-Рашида, новобрачных осыпали тысячью уникальных жемчужин, а особ «благородной крови» одарили поместьями и рабами.
К тому времени город уже вышел за пределы крепостных стен и перешагнул на другой берег Тигра. Здесь возник район Русафа со своими базарами, казармами, каменными жилыми домами для имущих и глинобитными хижинами для бедняков. В них ютились те, кто тачал обувь, шил одежду, ткал ковры, чеканил посуду, строил дворцы. Поэты, не причисленные ко двору, сравнивали положение бедняка в Багдаде, где, по их словам, только богатство, подобно ключу, открывало все двери, с участью Корана в жилище безбожника.
Дань и поборы, взимаемые с покоренных народов, были не единственными источниками, из которых черпались средства на содержание двора. Приближенные к нему историки соперничали друг с другом в стремлении изобразить Харуна ар-Рашида мудрым, щедрым, справедливым и добрым правителем, Однако «блистательный халиф» не поколебался предать жестокой казни сына своего воспитателя и первого визиря, друга детства и молочного брата — Джафара Бармекида. Все члены его семьи скончались в тюрьме, а Джафара четвертовали, и части его тела выставили на всеобщее обозрение в разных районах Багдада. Казну же за счет Бармекидов удалось пополнить 36 миллионами динаров.
Харун ар-Рашид широко покровительствовал наукам и искусству. В годы его правления Багдад избрали местом своего проживания многие философы, поэты, астрономы, математики, врачи. Имя известнейшего из поэтов, Абу-Нуваса, носит сейчас набережная столицы. В городе была собрана одна из лучших на Востоке библиотек, где хранились редчайшие манускрипты. Вместе с тем этому же халифу принадлежит сомнительная слава создания сети штатных доносчиков, лично ему докладывавших о том, что говорилось во дворцах и на базарах. От рук палача, постоянно сопровождавшего государя, погибло немало людей, осмелившихся усомниться в великодушии и справедливости последнего.
Тогда же была учреждена полиция, а Багдад поделен на районы, которые возглавлялись мухтасибами чиновниками с широкими полномочиями, творившими суд и расправу. Власть их не распространялась на гаремы.
«Блистательный халиф» узаконил дискриминацию. Те, кто не исповедовал ислам, должны были под страхом сурового наказания носить на своей одежде особые знаки, инаковерующим не разрешалось строить дома, превосходившие высотой дома мусульман. Обязанность следить за выполнением данных предписаний также возлагалась на мухтасибов.