— Нет, ваше высочество, — снова погрустнел Эверс, на лице которого, как уже поняла Айлин, мгновенно и совершенно безыскусно отражались любые мысли. — То есть я могу попытаться… Даже хотел бы это сделать… Но снять матрицу вряд ли получится, только зафиксировать этот случай для науки… и в предупреждение другим разумникам.
— Предупреждение — это прекрасно, причем для всех сторон! — кивнул базаргин. — Что ж, значит, будет доживать свой век собакой. А вы считайте, что легко отделались. И только потому, что дон Кармель вам благоволит!
— Причем не уверен, что это заслуженно, — сурово сообщил магистр, но даже Айлин было ясно, что это уже чистая формальность. — Свободны, Брайан, убирайтесь с наших глаз и ведите себя потише, пока все не уляжется. Ходите на службу, пишите свою монографию, и упаси вас Благие впутаться еще в какую-нибудь историю!
— Благодарю, милорд магистр! — Эверс поклонился с величайшим почтением и тут же робко поинтересовался: — А монографию можно потом вам прислать? Ну, как закончу…
— Присылайте, — обреченно вздохнул Кармель, и Эверс, еще раз поклонившись базаргину, вылетел из комнаты, торопясь так, словно за ним гналась дюжина умертвий или, по меньшей мере, толпа разгневанных родственников того купца.
— Вот балбес, — покачал головой его высочество, когда за Эверсом закрылась дверь. — Но честный и старательный, с этим не поспорить. А на такой должности честным остаться сложнее, чем сухим на корабле посреди шторма… Ну да Безликий с ним! Кармель, представьте же меня своей прекрасной спутнице! Дивная донна, еще раз прошу прощения!
— О, не беспокойтесь, ваше высочество! — заверила Айлин. — Это было очень… поучительно. И так необычно! Я понятия не имела, что разумники способны на нечто подобное!
— Увы, белая искра еще не означает, что в придачу к ней Благие выделили магу достаточно разума, — проворчал Кармель. — Впрочем, это верно для магии любого цвета. Моя донна, позвольте представить вам дона Хосе Мануэля, украшение королевской семьи Арлезы, моего доброго друга и двоюродного дядю по материнской линии.
Базаргин еще раз поклонился, Айлин же оценила невероятную любезность: принца, по его собственному желанию, представили ей, а не наоборот, как это предписывал этикет. Огромная честь!
Встав с дивана, она сделала ответный реверанс, и Кармель продолжил:
— Дорогой родственник, это донна Айлин. Некоторое время назад я имел честь сделать ей предложение, и донна осчастливила меня согласием. Однако некоторые важные обстоятельства… — Он сделал едва уловимую паузу, и глаза принца заинтересованно блеснули. — Заставляют нас повременить с публичным оглашением помолвки. Донна Айлин пожелала познакомиться с нашей прекрасной Арлезой. Разумеется, я счастлив принять донну и ее компаньонку в своем поместье и сопроводить в этом маленьком путешествии.
— А я не менее счастлив увидеть несравненную красоту, покорившую моего дорогого друга и родственника, — сообщил принц, окинув Айлин внимательным взглядом и на мгновение задержавшись на ее правой руке, где блестели два кольца, помолвочное и мажеское. Левую руку, с гербовым перстнем рода Дорианов, Айлин накрыла правой так, что ее не было видно. — Прошу, присаживайтесь и чувствуйте себя совершенно свободно. Невеста Кармеля, подумать только! Немало дам наденет траур, узнав, что такая золотая рыбка ускользнула из их брачных сетей в чужие!
Он дернул за шнурок на стене, и через несколько мгновений дверь отворилась. Молодая женщина, по-мауритски одетая в длинную рубаху и штаны, внесла здоровенный поднос, уставленный тарелками. Следом за ней появилась другая с таким же подносом, а первая, ловко сгрузив свою ношу на стол, исчезла, чтобы почти сразу вернуться вновь. Онемев от изумления, Айлин смотрела, как на столе появляются пастила, пай-хла-ваа, крошечные пирожки, пирожные, рулетики, блюда с тонко нарезанным мясом — вареным, жареным и копченым, еще блюда с сыром — от обычных кусочков до странных тонких нитей, пересыпанных специями и душистой травой, а еще печенье с кунжутом, орехами, маком, изюмом и курагой… Только сейчас она поняла, зачем здесь настолько большой стол! И это еще шамьет не принесли!
— Право, ты так радуешься моему браку, — заметил Кармель, садясь рядом с Айлин, — что это даже подозрительно. Признавайся, в чем дело?
— О, да просто Хосе Лауренсио утверждал, что ты никогда не женишься, — преспокойно заявил принц, опускаясь в кресло напротив них. — И даже поставил на это отличного жеребца тех же кровей, что подарил вашему королю. Как он там, кстати?