Долгая пауза. По монитору бегут волны.
Уильямс: Вы слышите его, Уолтер?
Гезундхайт: Даже не вижу… Прошу прощения, кажется, кое-какие неполадки в системе связи с капсулой. Для тех, кто только что настроился на нашу волну: обратный отсчет для старта «Прометея-5» временно приостановлен на шестидесятой секунде. Бад… вы ведь летали на «Прометее-1» и «Прометее-3»?
Уильямс: Летал.
Гезундхайт: Вот что я хотел спросить… Как относитесь вы, прекрасный, технически подкованный специалист, к тому, что человек, отправляющийся в космический полет, на досуге сочиняет стихи?
Уильямс: Прежде всего Стивенсон — натура эмоциональная. Поэтому, вероятно, сумеет точно описать все, что увидит… Но если дела пойдут так, как на «Прометее-3»…
Гезундхайт: Вы имеете в виду звон в посадочном модуле?
Уильямс: Звон был буквально везде, а силы тяжести не было вовсе. Но когда я узнал, что собираются запустить человека через Дугу времени, через Хроно-Синхластическую Инфундибулу, я сказал себе: «Может быть, лишь поэт способен описать такое».
Гезундхайт: Для космоса не существует земных определений…
Уильямс: Если вы помните, я стал в тупик, когда захотел описать ландшафт Марса.
Гезундхайт: Вы сказали, что он напоминает дорожку к дому у вас в Далласе.
Уильямс: Да, тогда мне так показалось. Поэтому если бы меня послали через Дугу времени…
Гезундхайт (в сторону): Через Хроно-Синхластическую Инфундибулу…
Уильямс: Так вот. Вряд ли я смог бы что сказать.
Гезундхайт: То есть?
Уильямс: Мы посылаем человека через Дугу времени…
Гезундхайт (в сторону): Через Хроно-Синхластическую Инфундибулу…
Уильямс:…и он рассеется не только в пространстве, но и во времени! Он побывает в сотне мест. Невозможно даже представить где.
Гезундхайт: Бад… Какой курс тренировок прошел астронавт Стивенсон во время подготовки к полету?
Уильямс: Знаете, Уолтер, он тренировался очень усердно. А критерий у нас, в Службе контроля, один — универсальность.
Гезундхайт: В Службе контроля воздух буквально пропитан универсальностью…
В кадре сверкающий контрольный экран. Крупный план руки, поворачивающей переключатель. Рядом надпись: «Зажигание». Крупный план потного лба. Крупный план глаз, двигающихся справа налево.
Уильямс: Здесь нужен особый человек — сильный духом, честолюбивый, искусный, интеллигентный, прямой, знающий… Многие качества требуются для работы в Службе контроля. Отсюда будут следить за жизнью астронавта Стивенсона, здесь каждый удар его сердца, каждый вздох, каждое сокращение кишечника будут обработаны компьютером. Универсальность — таков своеобразный девиз замечательного персонала Службы контроля!
Гезундхайт: Я вижу, связь с ракетой налажена. Алло, Стони!..
Шум и неясное изображение на экране. Шум усиливается.
Да-а, непростые люди летают в космос, становятся первооткрывателями неведомого. Люди из Службы контроля поистине вне конкуренции.
Звучит нежная, красивая мелодия.
Голос Текса: Геологи, физики, электрики, медики, химики, испытатели, военные летчики, армия и флот! А теперь — поэт Стони Стивенсон. Он и вместе с ним огромный персонал Службы контроля!
Гезундхайт: Пока мы ждем связи с нашим астронавтом, с удовольствием представим вам миссис Стивенсон, маму Стони. Она бодрствует вместе с нами здесь, в Службе контроля. Бад…
Уильямс: Вы можете гордиться своим сыном, Миссис Стивенсон.
Миссис Стивенсон: Мне все кажется, здесь какая-то ошибка. В нашей семье никто еще не получал призов.
Уильямс: Рад сообщить вам, миссис Стивенсон, и всем американцам, что сегодня утром Стони удостоен звания почетного рядового Вооруженных Сил Соединенных Штатов.
Миссис Стивенсон: А что это означает?
Уильямс: Разве это не прекрасно?
Миссис Стивенсон: Дядюшка Джордж ни в жизнь не поверит…
Уильямс: Когда Стони был малышом, думали ли вы, миссис Стивенсон, что в один прекрасный день он полетит в космос?
Миссис Стивенсон: Он был без ума от скороварки. Все играл в нее, завинчивал, отвинчивал… Клал туда разные вещи… мраморные шарики, игрушечную пожарную машину…
Уильямс: Мда.
Миссис Стивенсон: А теперь его самого завинтили…